Старик Хоттабыч

– Приказывай мне, ибо я твой покорный и смиренный раб! – промолвил Хоттабыч, глотая слёзы и порываясь поцеловать полы его пиджака.

– Не лезайте на меня! – закричал иностранец на ломаном русском языке. – Не лезайте, а то я вам буду съездить по физиономии! Вы есть один жулик! Вы есть хотеть украсть мой бумажник!

– Ты ошибаешься, о мой повелитель, – отвечал старик, всё ещё стоя на коленях. – Я жду твоих приказаний, чтобы исполнить их немедленно и беспрекословно.

– Стыдно, гражданин, попрошайничать в наше время! – укоризненно обратился к Хоттабычу продавец из-за прилавка.

– Итак, сколько много я вам имею заплатить за этот плохой кольтсоу? – нервно продолжал иностранец разговор, прерванный Хоттабычем.

– Всего-навсего десять рублей семьдесят одна копейка, – отвечал продавец. – Вещица, конечно, совершенно случайная.

Продавцы магазинов случайных вещей и комиссионных магазинов уже хорошо знали мистера Гарри Вандендаллеса, недавно приехавшего в качестве туриста-дельца из Нью-Йорка. В свободное время он совершал регулярные рейсы по комиссионным магазинам и магазинам случайных вещей в надежде приобрести за бесценок какую-нибудь стоящую вещицу. Совсем недавно ему удалось приобрести по весьма сходной цепе полдюжины чашек фарфорового завода имени Ломоносова, и вот сейчас, как раз тогда, когда перед ним опустился на колени безутешный Хоттабыч, он приценивался к потемневшему от времени колечку, которое продавец полагал серебряным, а мистер Гарри Вандендаллес – платиновым.

Получив свою покупку, он спрятал её в жилетный карман и вышел на улицу. За ним вслед поспешил и Хоттабыч, утирая кулаком слёзы, обильно струившиеся по его смуглому морщинистому лицу. Пробегая мимо своих друзей, он еле успел бросить им на ходу:

– Увы, в руках этого седовласого чужеземца я только что увидел волшебное кольцо Сулеймана ибн Дауда, мир с ними обоими. А я раб этого кольца и должен следовать за гем, кто им владеет. Прощайте же, друзья мои, я всегда буду вспоминать о вас с благодарностью и любовью…

Только теперь, безвозвратно расставшись с Хоттабычем, ребята поняли, как они к нему привыкли. Печальные и молчаливые, покинули они магазин, даже не взглянув на бинокли, и отправились на реку, где в последнее время почти ежедневно собирались для задушевной беседы. Они долго лежали на берегу у того самого места, где ещё так недавно Волька нашёл замшелый глиняный сосуд с Хоттабычем, припоминали смешные, но милые повадки старика и всё больше убеждались, что у него, в конечном счёте, был очень приятный и добродушный характер.

– Скажем прямо: не ценили мы Хоттабыча, – самокритически промолвил Женя и сокрушённо вздохнул.

Волька повернулся с боку на бок, хотел что-то ответить Жене, но не ответил, а быстро вскочил на ноги и бросился в глубь сада:

– Ура!.. Хоттабыч вернулся!.. Уррррааа!..

Действительно, к ребятам быстрой, чуть суетливой стариковской походкой приближался Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. На плече у него, на длинных ремешках, болтались два чёрных кожаных футляра с большими морскими биноклями.

XIX. Рассказ Гассана Абдуррахмана ибн Хаттаба о том, что с ним произошло после выхода из магазина

– Знайте же, о юные мои друзья, что повесть моя удивительна и похождения мои диковинны, и я хочу, чтобы вы посидели подле меня, пока я расскажу вам мою историю и поведаю, почему я здесь.

Случилось так, что когда багроволицый чужеземец вышел из лавки, он отпустил свою машину, а сам пошёл пешком, чтобы хоть несколько растрясти жир, столь щедро облекший его мясистое и упитанное тело, и он пошёл так быстро, что я еле мог угнаться за ним. И я догнал его уже на другой улице и упал перед ним и вскричал: «Повели мне следовать за тобой, о господин мой!»

Но он не слушал меня и продолжал свой путь. Восемнадцать раз догонял я его, и восемнадцать раз падал я пред ним ниц, и восемнадцать раз он оставлял меня коленопреклонённым, восклицая в ярости: «Пошёл вон! Вы есть старый разбойник!»

И он бил меня ногами, и я ничего не мог ему сделать, ибо в его руках было волшебное кольцо Сулеймана, и я боялся его прогневить. И я не видел, как избежать того, чтобы не идти за ним, и я следовал за ним по пятам. А он думал, что я прошу у него денег, и кричал, что у него нет с собою ни цента, хотя я не просил у него денег, но отлично знал, что у него много денег, и он знал, что я это знаю.

И он бил меня смертным боем каждый раз, когда никто этого не видел. И тогда меня охватил испуг, и у меня высохла слюна от сильного страха, и я отчаялся в том, что буду жив. И я заплакал тогда таким плачем, что промочил слезами свою одежду.

И так мы шли, пока не дошли до дверей его дома, и я хотел войти туда за ним, но этот злой чужеземец толкнул меня рукой в грудь и прокричал мне: «Вы не лезть в мою квартиру, или я буду позвать милиционер!»

И я спросил его: неужели мне стоять у его дверей до самого вечера? И он ответил: «Хоть до будущего года!»