Старик прячется в тень

— Какие тут ценители, молодой человек?! Жулики тут те, кто деньги имеет. Вот и все! — пробурчал Чикильдеев, одним глотком опустошая стопку. — Кончились меценаты, фю-и-ить!.. Вот раков здесь варят, это да! Умеют, собаки.

С раками он расправился с поразительной ловкостью. Не успел Валентин, что называется, и оглянуться, остались только старательно высосанные ошметки. И бутылка пива была уже почти пустой. Чикильдеев, вероятно, догадался о финансовых возможностях студента, потому что вдруг как-то потерял к нему интерес и умолк, начав клевать носом. Но тут он увидел, как за столик у противоположной стены уселся высокий человек с гладко выбритым лицом. Усаживаясь, он отставил в сторону тяжелую трость и повесил на нее соломенную панаму с полосатой, как флаг, лентой.

— Иван Саввич, вот это компания!.. Когда прибыли?

Чикильдеев взял тарелку с недоеденным раком и направился через весь ресторан, позабыв даже поблагодарить студента. Человек в светлом костюме привстал и подал руку крутовскому художнику.

Юркий старичок принес пахнущий жареным луком кусок мяса на продолговатом металлическом блюде и поставил перед Валентином.

— Кушайте, сделайте одолжение…

Краем салфетки он стряхнул со скатерти шелуху и осуждающе покачал головой.

— Несамостоятельная личность. Теперь, видите, к ним пристраивается. А это, знаете, кто будет?.. — старичок приглушил голос. — Известный артист драматический Днепров-Марлинский. Я их знаю. Они во многих местах, где я служил, выступали. Выходит, и здесь станут гастролировать.

Старичок брезгливо взял шляпу Чикильдеева и понес ее художнику, который уже уселся напротив Днепрова-Марлинского. И сейчас же до Валентина донесся приятный голос:

— Да, да, буду здесь… «Акосту» станем давать и «Кина»… Недели через две-три, дорогой…

Расправиться с полупорцией отбивной Валентину было недолго. Он уже приканчивал соус, когда снова появился услужливый старичок.

— Может быть, чаю и пирожного? — спросил он.

Валентин готов был пить чай и без пирожного, чтобы продолжить знакомство со стариком и выведать, с какой это стати он интересуется картинами, но рубля хватало только расплатиться.

— Нет, сказал он. — Чаю не хочется. Сколько с меня?

Но старичок явно не торопился рассчитываться. Он не спеша складывал посуду, потом опять принялся стряхивать крошки со скатерти и собирать их в руку.

— Да что тут… Всего-ничего. Сейчас, минуточку… — он чуть помолчал и заискивающе добавил: — Если не побеспокою, позвольте спросить, художник будете?

— Пишу, — кивнул Валентин.

— Оно сразу видно человека… И в Крутове тут, поди, с малых лет живете?.. В музее я здешнем был, — продолжал словоохотливый старик. — Знаменитые картины висят. А все же одного портрета не видать.

Еще какой-нибудь час назад Валентин Курчо мучился, раздумывая над тем, как ему попасть хотя бы на слабые следы тех, кто прятал картину великого художника, и вот…

— Какого такого портрета? — тихо спросил Валечка, пряча охватившее его волнение.

— Старичка одного почтенного. Я, видите, у князя служил. Там все на эту картину глядели. Уж такой портрет. Поглядишь, и на душе хорошо…

— Что же это за портрет, чьей кисти?

— Да разве мы в этом понимаем… Художник старинный писал. А уж такая картина, что непременно мне на нее еще поглядеть хочется… Сердце бы успокоилось. Вот и думаю, раз занесла меня судьба сюда в Крутов служить, нагляжусь хоть… Да нету ее на стенах музейных, не видать… Может, в подвалах где? Да разве нашему брату покажут? — Старик вздохнул. — Восемьдесят восемь копеечек с вас.

— Сдачи не надо, — краснея, сказал Валентин и положил на стол единственный рубль. — А откуда вы взяли, что картина такая в Крутове должна быть?

— Да кто ж его знает… Покорно благодарю, — поклонился старичок пряча рубль в кошелек с застежкой шариками. — Люди говорили, вроде как княжий двор ликвидировали, портрет этот в Крутове оказался. Да, может, зря болтали… А может, и не в музее, а так у кого висит. Вот я и думал, поскольку вы по живописной части, может, где и видели…

— Что же там нарисовано-то, хоть объясните, что за портрет, чей?

Валентину хотелось убедиться в том, что речь действительно шла о рембрандтовском шедевре.

— Да чего же там… Человек почтенный, бородка клином и свечку в руках держит, будто посветить кому собрался.

— Нет, — сказал Валентин, чувствуя холод, который охватил его. — Такого нигде не видел.

— Может, и нет, конечно… Может, и нет, врут… — торопливо закивал старик, внезапно потеряв всякий интерес к молодому человек. — Заходите, будете гостем…

Валентин поднялся и повесил на плечо этюдный ящик. Потом он, как мог снисходительнее, кивнул старичку и нарочито медленно пошел к выходу.

Но только закрылись за Валентином Курчо ресторанные двери, как он прибавил шагу, а выйдя на улицу, побежал.