Старик в углу

На следующее утро мистер Кнопф, обзаведясь чёрными волосами, бородой и всем остальным, снова стал самим собой. Вся уловка заключалась в одном простом искусстве, которым эти два хитрых негодяя овладели в абсолютном совершенстве – искусстве подражания друг другу.

Вероятно, они братья – скорее всего, братья-близнецы.

– Но мистер Кнопф…– начала Полли.

– Что ж, загляните в Указатель торговых фирм; вы увидите торговцев алмазами «Ф. Кнопф и компания», расположенных по какому-то адресу в Сити^[31]. Поспрашивайте об этой фирме у других торговцев; вы услышите о её незыблемом положении на прочном финансовом фундаменте. Хи! Хи! Хи! И она этого заслуживает, – добавил Старик в углу, затем подозвал официантку, получил чек и, взяв свою потрёпанную шляпу, быстро исчез из магазина вместе с верёвкой.

ГЛАВА VII.

ТАИНСТВЕННОЕ УБИЙСТВО В ЙОРКЕ

Старик в углу сегодня утром казался особенно бодрым — он выпил два стакана молока и даже позволил себе такую роскошь, как второй кусок сырного торта. Полли поняла, что ему явно не терпится поговорить о небезызвестных ей преступлениях, поскольку он время от времени исподтишка бросал на неё взгляд, доставал свой шнурок, завязывал и развязывал бесчисленные узелки и наконец, вынув из кармана бумажник, положил перед нею несколько фотографий.

— Вы знаете, кто это? — спросил он, указывая на одну из них.

Полли взглянула на снимок. На нём была женщина — не красавица, но очень миловидная, похожая на ребёнка, с каким-то странным, грустным и необыкновенно притягательным выражением огромных глаз.

— Это леди Артур Скелмертон, — сказал Старик, и Полли мгновенно вспомнила странную трагическую историю, которая разбила сердце любящей женщины.

Леди Артур Скелмертон! Это имя напомнило девушке одну из самых запутанных и таинственных страниц в анналах нераскрытых преступлений.

— Да. Грустная история, — сказал Старик, как бы отвечая её мыслям. — Если бы не идиотские промахи полиции, это дело раскрыли бы в два счета и страсти бы улеглись. Вы не будете возражать, если я напомню, с чего все началось?

Она молчала, и он продолжил, не дожидаясь ответа:

— Это случилось во время Йоркской недели скачек, когда в тихий кафедральный город приезжают всякие подозрительные субъекты, которые выуживают деньги у законных владельцев. Лорд Артур Скелмертон, небезызвестная личность в лондонском обществе и среди букмекеров, снял один из красивых особняков неподалёку от ипподрома. Он выставил свою лошадь — Перчика — на Иборский гандикап^[32]. Перчик победил в Ньюмаркете, и его шансы никто не ставил под сомнение.

Если вы бывали в Йорке, то наверняка знаете особняки, выходящие на дорогу, которую горожане называют Подъёмом; их сады тянутся до самого ипподрома, оттуда великолепно видны все беговые дорожки. Один из этих особняков — «Вязы» — и снял на лето лорд Артур Скелмертон.

Леди Артур приехала незадолго до начала скачек со своими слугами. Детей у неё не было, но зато имелось множество родных и друзей в Йорке; она была дочерью старого сэра Джона Этти, кофейного короля, сурового квакера, который, как говорили, никому не позволял запускать руку в свой кошелёк и весьма неодобрительно относился к тому, что его зять-аристократ имел пристрастие к игорным столам и букмекерским конторам.

За красивого молодого лейтенанта, служившего в полку ***ских гусар, Мод Этти вышла против воли отца. Но она была единственным ребёнком, так что, поворчав и посердившись, сэр Джон, боготворивший дочь, уступил её прихоти и неохотно дал согласие на брак.

Но, как истинный йоркширец, он был достаточно проницателен и сразу понял, что не только любовь побудила молодого графа жениться на дочери торговца кофе. И старик решил: раз уж лорд Артур женился на Мод из-за её богатства, то пусть богатство, по крайней мере, обеспечит ей семейное счастье. Отец отказался выделить леди Артур какой бы то ни было капитал, потому что деньги, несмотря на самый безукоризненно составленный брачный контракт, неизбежно, рано или поздно, перекочевали бы в карманы букмекеров. Вместо этого старик назначил дочери приличное содержание — свыше трёх тысяч фунтов в год, что позволяло ей жить соответственно её новому положению.

Многое, невзирая на личный характер этих сведений, стало достоянием сплетен в результате величайшего ажиотажа, который последовал за убийством Чарльза Лавендера, когда все взоры были обращены на лорда Артура Скелмертона, и широкая публика в подробностях обсуждала его праздную, бессмысленную жизнь.

Тем временем в обществе стали судачить о том, что бедная молодая леди Артур боготворит своего красавца мужа, несмотря на его очевидное небрежение; не подарив ему до сих пор наследника, она как будто жила с постоянным чувством вины за своё плебейское происхождение; её жизнь свелась к тому, что она смирялась с недостатками лорда Артура и прощала все его грехи, а порой даже скрывала проступки мужа от сэра Джона, пытаясь убедить старика, что его зять — воплощение всех семейных добродетелей и образцовый супруг.