Старики и бледный Блупер

Старикан в широкополой шляпе австралийской армии преграждает мне путь. Улыбается беззубыми деснами и хохочет как сумасшедший. Вся шея его покрыта уродливыми шрамами. Сумасшедший смахивает муху с лица и продолжает хохотать, смех его странный и булькающий. Лучше зрителя во всем мире не найдешь, развеселить его легко, но вот глядит он все это время на меня как-то по-особенному, так же, как жители деревни Хоабинь глядели весь первый год моего плена, с той же смесью страха, восторга и желания убить, как будто я и не человек совсем, а какая-то диковинная ядовитая змея.

Сумасшедший протягивает маленького стеклянного Будду и выбрасывает три пальца; тридцать пиастров. Он издает жуткие звуки откуда-то из глубины глотки, как будто пытается заговорить.

Смеющегося сумасшедшего грубо отпихивает удивительно соблазнительная, поразительно сексуальная девчушка-подросток с черной повязкой на глазу. У девчушки стройное тело, но груди уморительно большие. Груди у нее объемные, распухшие, и торчат, выпирая из тела, как носы черных линкоров. Она вся в черном, и на голове ее черная шаль.

За этой красивой девчушкой пристроился, молча и незаметно, маленький мальчуган, который только что научился ходить, крохотным кулачком он вцепился в штанину черных пижамных брюк девчушки, а она таскает его за собой и, похоже, даже не замечает его присутствия.

Девчушка не переставая лопочет на туземном английском. «Ты. Ты. Бум-бум картинка ты? Ты купить. Ты. Ты купить. Ты купить сейчас, о'кей?» Вытаскивает из лифчика грязную книжку с картинками. «Ты купить сейчас». Она перелистывает страницы у меня перед глазами. Фотографии в книжке предоставляют неопровержимые доказательства существования вечной непреходящей любви между женщинами и бандами байкеров, женщинами и женщинами, а также женщинами и животными с датских ферм.

Я мотаю головой и надменно отмахиваюсь от нее — офицер, римский центурион, приказывающий сборищу жителей провинции разойтись. Девушка моей мечты оказалась обычной плоскогрудой шлюхой в лифчике, набитом тихуанскими библиями. Всю жизнь так. «Ди ди, мау лен, — говорю. — Пошла отсюда».

* * *

Наша проводница с бельем на голове приостанавливается перед шалманом Бобра Кливера, всего на мгновение, и идет дальше не оборачиваясь.

При свете дня, когда я не полупьян от горячего пива, шалман выглядит как реально вонючая помойка, пусть и безвкусно яркая и цветастая по сравнению с окружающими его будками беженцев. Шалман представляет собой уродливый дворец из фанеры, добытой из ящиков для военных грузов. Фанера покрыта разноцветным слоем ржавых пивных банок, которые сначала расплющили, а потом приколотили гвоздями с нахлестом, и получилось нечто вроде рыбьей чешуи.

Снаружи на шалмане большая выцветшая вывеска, на которой печатными буквами сообщается: «ПОМОЕМ КАК МАШИНУ И ТРАХАТЬСЯ ДАДИМ». В самом шалмане — нагретые булыжники и вода в тыквенных черпаках, и двенадцатилетние девчонки, готовые отсосать.

Вот в этом-то строении я и видел, как мистер Гринджинс взял Бобра Кливера с поличным вместе с вьетконговскими агентами, когда он сбывал им грузовик гранат за ранец, набитый героином-сырцом.

Этот шалман — самый известный и популярный бум-бум салон в I корпусе, потому что в нем предлагают круглоглазых шлюх, и каждая без исключения не старше пятнадцати лет.

Когда мы проходим мимо, одна из девчонок, принимающих завлекательные позы у дверей шалмана, обращается ко мне: «Эй, капитан, я тебя любить наверно. Вьетнам подруга есть?» Сексуальная чернокожая девчонка, говорит с вьетнамским акцентом, на ней розовые шортики и туфли на высоких каблуках. Желтая маечка такая тонкая, что никакого простора для воображения не оставляет. Губы слишком красные от слишком обильной помады. «Десять долла ты. Номер один потрах».

— Меня звать Пегги Сью. Любить тебя совсем. Сос-подсос номер один. В ее наглом голосе столько презрения, что хочется дать ей по морде. «Ты платить сейчас. Сегодня без халявы».

* * *

Несколько морпчел окружают Пегги Сью. Старший у морпчел — главный старшина, его спину во всю ширину украшает надпись: «СУПЕРХРЯК». Суперхряк выдергивает из кармана толстую пачку военных платежных чеков. Это маленькие бумажки тех же цветов и размеров, что «деньги» в «Монополии».

— Писька, — говорит Суперхряк. — Ужас как люблю.

Морпчелы ржут.

Пегги Сью, чернокожая шлюшка-пацанка, перестает меня любить так бесцеремонно, что сердце рвется на куски. «Скорячок? — говорит она Супрхряку. — Ты платить сейчас. Любить тебя совсем». Пегги Сью виснет на руке Суперхряка и затаскивает его в шалман.

Остальные морпчелы разбиваются по парам с другими девчонками. Один из морпчел говорит: «Э, бебисана, ты мне засувенирить один бум-бум?»

Бейбисана хихикает. «Ты дешевый Чарли».

Один из них произносит: «А знаешь, если не считать гуковских шлюх, я еще девственник!»

* * *

Из шалмана выходит Сранни-Ганни, компаньон Бобра Кливера. Он толстый, в очках в роговой оправе и с толстыми стеклами. Из-за толстых стекол глаза его кажутся чересчур большими.