Старики и Бледный Блупер

Сначала попробовали пересадку кожи, взяв кожу от белой йоркширской свиньи. Обнаружили осколок. Подарили тебе осколок в пластмассовом флаконе. Но свиная кожа не захотела приживаться, чему ты был даже рад. Тогда вырезали несколько кусочков из ягодиц, пришили, воткнули в руку трубку, подвесили бутылку и стали ждать, что будет.

Пока ты спал, видел сон, в котором слышно было клацанье хирургических инструментов. Скальпели отхватывали куски с лица, и медперсонал делал бутерброды. Потом твою каталку укатили в новую операционную эконом-класса, типа "сделай сам", – для сержантов категории E-5 и ниже – где тебе выдали ржавую ножовку и пулю, чтоб зажать ее зубами.

Ты ни на что не жалуешься. Ты выглядишь не так уж плохо для тупорылого хряка, которому на лицо пересадили его собственную жопу. Ты смахиваешь чуток на Эррола Флинна, вот только Франкенштейна он ни разу не играл.

* * *

Лейтенант (мл.) Одри Браун тебе улыбается, и от ее улыбки трусы становятся тесноваты. Думаешь о том, что мог бы слегка ее полюбить, будь она чуток моложе, и не такая строгая, как есть. Она заставляет тебя есть зеленую фасоль. А ты терпеть не можешь зеленую фасоль. Она засовывает тебе в рот огромные леденцовые палочки и заглядывает в рот с таким выражением на лице, будто пялится в яму, в которой полно болотной тины и гнилых горошин.

Медсестра Браун подчиняет тебя своей воле иголками и большими мягкими белыми сиськами, которые пахнут тальковой присыпкой и свежим хлебом. Когда ты еще не мог есть твердую пищу, она, бывало, наклонялась, и ты мог смотреть на них столько времени, сколько позволял кормить тебя с ложечки. Добрые старые денечки…

А теперь тебе грустно, когда тепло медсестры Браун удаляется от тебя. Она останавливается у следующей кровати, чтобы подправить кислородную палатку над Хрустящей Зверушкой.

Хрустящая Зверушка слева по борту – танкист, просочился сюда, когда ожоговая палата переполнилась. Ехал себе, ехал, а тут – РПГ. Его заклинило в горящем танке. Боеприпасы от жара стали рваться на стеллажах, и танкиста выбросило взрывом наружу.

В обугленных руках Хрустящей Зверушки вен отыскать не смогли, поэтому засунули иглы для внутривенного в верхние части ступней. По ночам слышно, как он ведет переговоры с богом о снижении наказания, если признает себя виновным.

* * *

Какое-то время меня держали в карантине, пока крысы из военной разведки в S-2 не сложили мою историю точно так, как им нужно было для газет. Потом меня перевели в палату для выздоравливающих.

В палате для выздоравливающих на завтрак нам дают нежидкую яичницу.

Я притаскиваю с камбуза шесть металлических подносов с едой и раздаю их калекам. Ходячие раненые и каталы доставляют неходячим раненым горячую хавку и допинги-транквилизаторы.

"собаки" держатся здесь, в этом богом забытом месте, сплоченно, мы заботимся друг о друге, из ночи в ночь, так же, как заботились друг о друге во Вьетнаме, потому что никому другому тут не доверяем. Вот Бог нас любил, но он погиб.

Искусные хирурги и неутомимые медсестры заботятся о нас в дневное время, зашивая те раны, что видны глазу. Но по ночам мы возвращаемся во Вьетнам и с воплями просыпаемся. Мы ссым напалмом и выкашливаем пауков. Здесь только мы одни – овощи, удивительные создания без ног и яиц, чудища-химеры для пополнения музейных коллекций; берите калек на работу – на них смотреть прикольно. Каждую ночь мы ведем сражения за жизни наших братьев. Каждую ночь мы штопаем разверстые невидимые раны иглами из черного света. Пусть у нас и малярия, но свой участок мы содержим в порядке.

* * *

Я изображаю Морта Саля, юмориста, что любит поговорить о политике. В качестве реквизита беру газету и начинаю рассказ о том, как в Америку вторглись эскимосские коммандос.

– Ну и вот, это были пухленькие такие солдатики в меховых шапках с красными звездами. В сыромятных парках. В боевых ботинках. Прибыли в каяках боевой серой раскраски и стали высаживаться. У них были резные штыки из моржовой кости – им такие выдают. И корпус К-9 из пингвинов в бронежилетах. У них были сыромятные подсумки, набитые снежками.

Я прохаживаюсь взад-вперед по центральному проходу палаты для выздоравливающих, меня вознаграждают парой-тройкой сдержанных смешков. Трудно смешить раненых, подозревающих, что скоро помрут.

– Коммунистические эскимосские коммандос получили приказ взорвать заводик по производству замороженных полуфабрикатов возле городка Лагуна-Бич в Калифорнии. Эскимосские политкомиссары прикинули, что без замороженных полуфабрикатов половина мужского населения Америки начнет помирать с голода.

Чей-то голос далеко в глубине палаты произносит: "Именно так". Его вознаграждают громким смехом. Терпеть не могу, когда над шутками какого-то дилетанта смеются больше, чем над моими.