Старина четвероног

Газеты еще до этого писали, что две экспедиции (итальянская и шведская) охотятся на целаканта в водах Восточной Африки; руководитель одной из них сам написал мне письмо. После запрета французов я спрашивал себя, поступят ли названные экспедиции так, как поступил бы я: иначе говоря, перенесут поиски в другие, более перспективные районы. Вскоре (конец августа) поступило сообщение, что, во всяком случае, одна экспедиция перебазировалась на Альдабру, вторая же будто бы работает на Коморских островах. Это явно противоречило решению французского правительства, и я усомнился в точности информации. Однако потом подтвердилось, что итальянская экспедиция не только работала на Коморских островах, но и (как стало известно в ноябре того же года, когда итальянцы вернулись в Восточную Африку) сфотографировала там под водой живого целаканта К

9 ноября 1953 года в газетах появилось следующее сообщение из Дар-эс-Салама:

«В оставшиеся месяцы этого года поиски целакантов в районе Коморских островов, в Индийском океане между Мадагаскаром и Мозамбиком, будут разрешены только французским ученым. Два дня спустя после того, как итальянской зоологической экспедиции удалось сделать первые в мире снимки живого целаканта, местные французские власти запретили до 31 декабря все иностранные экспедиции».

На следующий день из Дар-эс-Салама передали новое сообщение:

«Итальянская экспедиция, работавшая на Коморских островах, убеждена, что там много целакантов...

Экспедиции пришлось прекратить свои изыскания, так как французские власти запретили до конца года всякие поиски целакантов».

В 1954 году, во время экспедиции на Сейшельские острова, мне пришлось довольно долго плыть на том самом судне, которое нанимали итальянцы. Владелец подтвердил, что они действительно работали в коморских водах после французского запрета, объявленного в августе 1953 года. Часть собранных коллекций они передали французским властям — такое условие поставили французы, когда позволили им вести изыскания

Глава 18 Продавец счастья

К концу июня 1953 года ход переговоров с французами почти не оставлял сомнения в том, что они не разрешат мне работать в их водах самостоятельно. Я собрал на Коморских островах важные сведения, но меня тревожило, что с тех пор еще не поймали ни одного целаканта. Утешало лишь то, что французские власти, по слухам, объявили такое же вознаграждение, как и я, — 100 фунтов, — чтобы поощрить местных рыбаков. Но разве этого достаточно? Не зная точно, что предпринимают французы, я никак не мог отделаться от мысли, что должен сам искать, убедиться — действительно ли целаканты обитают в этом районе. Если бы не разрыв со Стэттердом, если бы мне вообще удалось вовремя получить подходящее судно, я при всех обстоятельствах отправился бы в западную часть Индийского океана. И за пределами французских вод есть множество мест, заслуживающих внимания. Нет, положительно я не могу сидеть дома, пока не найдена родина целаканта! '

Возрождая в памяти напряженный и трудный период—-середину 1953 года, — я прежде всего вспоминаю страшное, гнетущее бремя ответственности. Поиски родины целаканта — одно дело; но ведь я отвечал за маланию! У меня был единственный в мире сравнительно полный экземпляр, и его следовало по возможности сохранить в неприкосновенности как историческую реликвию. Конечно, надо считаться с интересами научного мира, но если найдут другие экземпляры, этот можно не трогать. А если не найдут? Вправе ли я впредь, как скупой рыцарь, ревниво хранить свое сокровище? Душа рвалась на части, и я видел только один выход: найти еще целаканта, много целакантов, возможно больше и возможно скорее. День и ночь эти мысли и заботы отравляли мне жизнь, и когда окончательно рухнули надежды организовать экспедицию в 1953 году, я чувствовал себя как дикая птица в клетке. Да, моя свобода ограничена — но я не разбит!

В памяти отчетливо жил рассказ Мозамбикского рыбака о рыбе, которую он поймал в Базаруто. Все говорило за то, что это был цел акант. Пусть я не могу попасть на Коморские острова, зато у меня очень хорошие отношения с португальцами, и путь на Базаруто мне открыт. Я уже побывал там, но это было давно, к тому же я тогда не смог поработать так, как следовало бы в таком богатом районе. Стоит вернуться и досконально его изучить.

Я обратился в СНИПИ, и Совет разрешил мне использовать часть средств «целакантовой экспедиции» для работы в районе Базаруто. Португальские власти, как всегда, с величайшей готовностью быстро сделали все необходимое, чтобы я в сентябре—октябре 1953 года мог приступить к поискам.