Старина и новь Магриба

Природный горожанин, он с явным удовольствием делает остановку здесь, в часе езды от Марракеша, и увлеченно рассказывает нам, что в Калаат ас-Сарагна регулярно проводятся ярмарки окрестных племен и «областная выставка торговли и земледелия», во время которых осуществляются крупные сделки, в основном по продаже скота. Хозяева здесь — феллахи и бедуины, важно восседающие в домотканых джеллябах и тюрбанах. Но большинство — местные горожане. Особенно много мальчишек. Они крутятся вокруг лошадей и верблюдов, оглушительно хохочут, наблюдая кукольное представление. Они мгновенно окружают наш автобус. Мы им явно интереснее заполонивших ярмарку тюков, тканей, мешков с зерном, огромных чанов с какой-то жидкостью, великолепных изделий сельских ремесленников и прочих товаров, выставленных на прилавках торговых рядов. Мы любуемся всем этим, а также джигитовкой бедуинов на поле месимого стадиона. Такую джигитовку стремительно мчащихся всадников в развевающихся бурнусах со стрельбой и внезапными остановками мне уже довелось наблюдать в Тунисе, в районе Сбейтлы. Только там все происходило недалеко от массивной древнеримской арки, а главными зрителями были алжирские беженцы из ближайшего лагеря (тогда, в январе 1962 г., их немало было и Тунисе).

Подобные ярмарки и джигитовки (фантазии) можно наблюдать во всех странах Магриба. Они во многом утратили свое значение, превратившись, по сути дела, в род развлечения. А в Марокко прикладная, экономическая сторона таких ярмарок-выставок, одновременно оптовых базаров и, по славам гида, «витрин достижений района», сохранилась. Кроме того, племена в Марокко — не архаизм, а живая реальность. И ярмарки, как в Калаат ас-Сарагна, продолжают служить для них традиционным местом встреч, взаимосвязи, взаимообмена, урегулирования отношений друг с другом и с горожанами. А для горожан это тоже не только праздник, рынок и развлечение, но и средство общения с теми, из чьих рядов вышли они сами или их родители.

Спустя два часа после выезда из Калаат ас-Саравна мы прибыли в Бени-Мелляль. Это, как торжественно провозглашают и гид, и путеводители, — «ворота в Средний Атлас». Широкая равнина, зеленые холмы, синеющие вдали горы, обилие воды и растительности, в которой утопает отель, где мы останавливаемся на обед. И здесь, в марокканской «глубинке», полно туристов. Рядом с отелем автобус из Сеуты с испано-мексикано-аргентинской группой, несколько удивленной встречей с нами. Кроме испанского языка в отеле слышны также английский, немецкий и португальский.

Преодолевая неожиданности марокканского рельефа (кроме гор и холмов здесь встречаются и обширные плато, нависающие как бы гигантской ровной ступенькой над распростертой ниже равниной), минуя перевалы, серпантины и внезапные спуски, в глубокой южной тьме въезжаем в город Мекнес. Это уже третья из осматриваемых нами местных столиц.

Версаль Мулая Исмаила

Почти самаркандская бирюза, невообразимые узоры и неповторимые оттенки мозаики. Золотисто-зеленые витые ромбы рельефа и орнаментальная черная вязь надписей. Массивная подковообразная арка гигантского портала в центре и приподнятые на колоннах открытые полукруглые аркады выступающих боковых пристроек. Таковы Баб аль-Мансур аль-Ильдж — Ворота. Мансура неверующего, названные по имени строителя — христианского невольника, получившего свободу ценой обращения (возможно, формального) в ислам. Это лучшая часть не лишенного величия ансамбля старого Мекнеса, «магрибинского Вавилона», «цитадели империи шерифов». В необычном сочетании его тяжеловатых пропорций и изощренного мастерства — дух эпохи, воплотившей взлет марокканского могущества.