Старинные Чешские Сказания

Встала Либуша, в белоснежном одеянии, с белоснежным венком на юном челе, и простерла руки свои над народом. В мгновенье все стихло. Все устремили взоры на вдохновенное лицо княжны.

Указывая пальцем на север, в сторону гор, вещала она:

– За теми горами, в Лемузах, есть небольшая река, что зовется Белиной. Близ той реки есть селенье. Издавна живет в нем род Стадичей. Недалеко от селенья увидите вы просторное поле, в длину и ширину по сто двадцати шагов. Широко и свободно раскинулось оно среди других полей, но лежит обособленно, само по себе. Там пашет ваш князь на двух пестрых волах. У одного вола голова белая, у другого вола ото лба по хребту идет белая полоса, и задние ноги у него тоже белые. Возьмите княжую одежду, пояс и обувь, идите к нему и объявите волю мою и народа. Будет он вам князем, а мне – мужем. Пршемысл имя ему, и его поколение будет властвовать над Чешской землей отныне и до скончания века.

Когда выбрал народ старейшин из знатных родов, что должны были объявить Пршемыслу из Стадиц решенье княжны и народа, молвила Либуша:

– Не ищите дороги, даже не спрашивайте. Поведет вас мой конь. Следуйте за ним не колеблясь. Доведет он вас до Пршемысла и вернется обратно, не сбившись с пути. Как встанет он перед кем и заржет – значит, это и есть ваш князь, о котором я вам говорила. Увидите вы, как он будет принимать трапезу за железным столом. Вот тогда вы мне и поверите.

По знаку Либуши вывели белого коня, с широкой шеи которого сбегала густая, длинная грива. Было на нем богато убранное седло, под седлом – звериная шкура; богатая сбруя сверкала бронзовыми бляхами.И как только на седло положили одежду, пояс и обувь, выступил он со двора, а за ним и посольство старейшин.

О ПРШЕМЫСЛЕ

Было то ранней осенью, в тихий, солнечный день. Быстро и уверенно бежал Либушин конь; никому из послов не пришлось править им или понукать его. Так уверенно шел он, словно направлялся к своей конюшне. Поразились послы и подумали, что, пожалуй, не раз приходилось коню шагать той дорогой, что этой тайной тропой не раз проезжала вечерними сумерками молодая княжна и до того, как запоют петухи, вновь возвращалась в свой замок.

Ни на один шаг не уклонился белый конь с дороги. Ничто не сбило его с пути. Не раз приходилось им миновать пасущиеся табуны коней; навстречу белому коню неслось веселое ржанье и манило его за собой. Но, не взглянув ни вправо, ни влево, конь шагал вперед. А когда в чистом поле садились послы отдохнуть под дикою грушей или под сенью красноствольной сосны, конь княжны первым вставал и отправлялся в дальнейший путь.

Так проехали они через горы и долы и на третий день утром приблизились к селенью, что лежало среди косогоров в узкой долине, по которой протекала река. Навстречу подъезжавшим выбежал мальчик.

– Эй, отрок, не это ли Стадицы? – спросили послы. – И нет ли тут у вас мужа, по имени Пршемысл?

– Да, это Стадицы, – ответил отрок. – А вон и Пршемысл погоняет в поле волов.

Тут увидели они поодаль человека высокого роста, обутого в лыковые лапти. Твердо шагая за плугом, погонял он ореховым прутом упряжку пестрых волов: у одного из них была голова белая, у другого от лба по хребту шла белая полоса и задние ноги тоже были белы, как снег.

Поехали послы к пахарю по широкой меже, и когда очутились с ним рядом, остановился вдруг конь княжны, встал на дыбы и радостно заржал. Затем подогнул он передние ноги и склонил шею перед молодым пахарем. Вытащил Пршемысл плуг из земли и остановил волов.

И сняли владыки с белого коня княжеские одежды – сукню, отороченную дорогим мехом, богатый плащ, пояс и сапоги, – подошедши к Пршемыслу, низко ему поклонились и приветствовали его такими словами:

– Муж счастливый, князь, богами нам суженный, будь здрав и будь благословен! Отпусти волов своих, смени одежду, сядь на коня и следуй за нами. Княжна Либуша и весь наш народ шлют тебе наказ, чтобы ехал ты с нами в Вышеград и принял там власть над чешским народом, предназначенную тебе и потомкам твоим. Избрали мы тебя своим князем, судьей и защитником.

Молча слушал Пршемысл. В том же молчании воткнул он в землю ореховый прут, распряг волов и сказал:

– Идите, откуда пришли!

Только сказал, волы помчались и скрылись мгновенно. В большой скале возле селенья исчезли они. Открылась скала и тотчас закрылась – и следа от них не осталось.

Тогда молвил послам Пршемысл:

– Жаль, что вы рано пришли. Если б успел я допахать это поле, родился бы хлеб в изобилии во все времена. Но так как вы поспешили и мне помешали, то знайте, что часто будет голод в нашей стране.

Тем временем сухой ореховый прут, что воткнул Пршемысл в землю, словно набравшись жизненных соков, стал распускаться, как распускается куст весенней порой. Протянулись от него три побега, три ветки, и зазеленели на них новые листья и молодые орехи.

Изумились послы, глядя на это диво. А Пршемысл стал просить их сесть за стол и разделить с ним трапезу. Перевернул он плуг и, взяв с межи плетенную из лыка корзину, вынул из нее хлеб и сыр и положил на лемех, блестевший на солнце.