Ты слышишь Лермонтовской грусти чарованье, Нездешних песен благостный порыв, И чувств нечеловеческий надрыв, И на небесную обитель упованье? Мятежным Демоном таинственно томим, Он в горы уходил, чтобы молиться звездам, И там слетал к нему Хранитель-Херувим, Когда, измученный, он приближался к безднам… Ты слышишь Пушкинской гармонии волненье, И Музы царственной волшебную свирель, И мирных струн классическую трель, И чувств возвышенных небесное томленье? Смятения и звуков горних полн, Он убегал в широкошумные дубровы, И с берегов вечнозвучащих волн Неслись его восторженные зовы. 4 сентября 1923
К жене
Теперь не скрою я тайной маской Свое лицо. На безымянном сверкает лаской Твое кольцо. Не буду петь я с тоской суровой О злой судьбе. С душой воскресшей, с душою новой Иду к тебе. Ты не отвергла мольбы безмолвной, Раскрыв печаль. Душою чуткой, любовью полной Манила вдаль. И снова верить могу отныне Былым мечтам. И никому уж моей святыни Я не отдам. 11 сентября 1923
Ломоносов
Он в Конференцию вошел, крича: – От Академии меня отставить?! Элементарнейших не знаете начал! А без меня – и Академия пуста ведь! – И, хлопнув дверью, он ушел к себе, В лабораторию химических открытий, Чтобы с таинственной Натурою в борьбе Найти ее невидимые нити… Утихнул гнев, и горечь всех обид Забыта вмиг. И, вдохновенья полный, Он чисел ряд восторженно чертит И вдаль глядит, Нева где катит волны. И грезится ему полярных деревень Суровый круг, и он бросает числить… Текут в стихах взволнованные мысли: «Лице свое скрывает день…» 15 сентября 1923
Элегия на половину
<Д.Н. Марковичу>
Ты жертвуешь уже поэту лист второй Бесспорно объективного альбома, Чтоб стариной тряхнуть и помечтать порой, Как за стихами грустными Прюдома. Ведь ты мечтал не раз, не раз и разбивал Мечты свои о каменные плиты, И снова мчал к тебе мечтанья страстный вал – Ты верно скажешь – моря сын сердитый. Не утихает жизнь… Но, друг, прости меня! Ты не грустишь теперь. Зачем пучиной Пугаю я тебя средь солнечного дня И заменяю солнца свет – лучиной… 27 ноября 1923