Старинный орнамент везенья

А ведь и в Москве можно жить. Особенно в этой симпатичной квартирке, особенно ночью. Он вообще любил ночь, чувствовал острую потребность в тишине и уединении. Ночь давала ему ощущение самоотстраненности. Тим сделал большой глоток, удовлетворенно кивнул. Хорошо: ароматно, с благородной горчинкой, а его соседка уродует чудесный вкус сахаром. На крышу неторопливой походкой вышла кошка, запрыгнула на свободное кресло и уставилась на Тима немигающим взглядом. Он закурил, сделал еще один глоток и подумал, что, когда вернется в Дакар, обязательно заведет кошку. Вот такую же наглую, с огромными фосфоресцирующими глазищами. Он как раз представлял себе, как будет возвращаться из долгих командировок, а кошка станет его встречать и тереться о ноги упругим боком, и мурлыкать, и моститься рядышком всякий раз, когда ему захочется присесть или прилечь, когда ночную тишину вспорол женский крик. Кошка испуганно зашипела, метнулась куда-то в темноту. Тим от неожиданности пролил остатки кофе на джинсы, чертыхнулся, вскочил на ноги.

Крик, захлебнувшись на самой высокой ноте, перешел не то в причитания, не то в бормотания. Послал же господь соседку… Сходить, что ли, посмотреть, что с ней стряслось? Тим оставил в прихожей включенный свет, распахнул дверь спальни.

Девчонка сидела посреди широченной кровати, раскачивалась из стороны в сторону и жалобно поскуливала. Ее глаза были открыты, но смотрела она не на Тима, а сквозь него. Тонкие руки нервно теребили ворот футболки. Она даже раздеться не потрудилась перед тем, как лечь в постель. Даже джинсы не сняла, ненормальная…

– Эй, – Тим осторожно тронул девчонку за плечо, – эй, с тобой все в порядке?

Ничего с ней не в порядке! Надо было раньше догадаться, глядишь, обошлось бы без неприятностей…

…Его прикосновение точно привело в действие какой-то невидимый механизм. Девчонка повернула голову в его сторону, от ее взгляда волосы на загривке стали дыбом. Тим вглядывался в застывшие черты и так увлекся, что упустил момент, когда девчонка на него бросилась. Она действовала так стремительно, что он не успел увернуться, опрокинулся спиной на кровать, сверху навалилось по-змеиному гибкое тело… Девчонка дышала тяжело, как марафонец в конце дистанции, она шипела и рычала, и силилась расцарапать ему лицо. Трудно было даже вообразить в ней такую силу и такую ярость. Тиму пришлось попотеть, чтобы сбросить ее с себя, зафиксировать тонкие запястья и острые коленки. Девчонка трепыхалась еще пару минут, а потом резко обмякла, из бешенной кошки превратилась в тряпичную куклу. Тим скатился с кровати, щелкнул выключателем. Она ойкнула, пытаясь защититься от яркого света, закрыла лицо руками. Кажется, в пылу борьбы он опять съездил ей по носу, потому что на футболке снова были следы крови. Зрелище не для слабонервных: и футболка, и ее чокнутая хозяйка. Тим сбегал в ванную, намочил в холодной воде край полотенца. Вернулся обратно, швырнул полотенце на кровать.

– Вытрись, ненормальная!

Одной рукой она по-прежнему закрывала лицо, а второй нашарила полотенце, прижала к носу. Тим постоял немного, а потом вышел из спальни. Да пошла она со своими выкрутасами, дура припадочная!

Кошка, благоразумно пережидавшая бурю на крыше, при его появлении вопросительно мяукнула.

– Не повезло тебе с хозяйкой, – проворчал Тим и плюхнулся в одно из кресел. Курить хотелось так, что дрожали руки. Всего пару дней в России, а нервы уже ни к черту.

От света, льющегося из окон спальни и детской, на крыше стало совсем светло. Даже «почти африканские» звезды померкли. Тим видел свою чокнутую соседку как на ладони, легкая кисея полупрозрачной шторы не препятствовала обзору.

А девчонка ничего не стеснялась, черт бы ее побрал, стащила через ворот майку, осталась, как это принято говорить в цивилизованном мире, топлес, взъерошила и без того растрепанные волосы, распахнула дверцы шкафа, пошарила в нем, набросила на плечи рубашку, и только после этого Тим, наконец, смог выдохнуть…

Ничего себе представление! Вернее, представление так себе, на профессиональный стриптиз не тянет, но в качестве компенсации за пережитый стресс сгодится. Девчонка заправила рубашку в джинсы, вышла из спальни. Тим нервно закурил.

Она появилась на крыше через пару минут, умытая, с мокрыми волосами и раскаянием в глазах.

– Не везет вашему носу сегодня, Олимпиада Витальевна, – сказал Тим ехидно и выпустил колечко дыма.

Девчонка чихнула.

– Я хотела извиниться. – Она чихнула еще раз, осторожно, двумя пальцами потрогала многострадальный нос.

– Вы очень громко кричали.

– Мне приснился кошмар.

– А потом вели себя, мягко говоря, не слишком адекватно.

– Я уже извинилась.

– И часто у вас это?

– Что – это? – Она вся подобралась, ощетинилась сотнями колючек.

– Такие приступы.

– Это не приступы, это кошмары!

– Ну хорошо, кошмары, – после небольших раздумий согласился он и сделал еще одну затяжку.

Девчонка чихнула два раза подряд, проворчала:

– Это вас не касается.

– Почему же не касается? Еще как касается! Вы, Олимпиада Витальевна, едва не порвали меня на британский флаг в своем боевом запале.