Старица

Архитектура этого "домика" уникальна. Та комната со сводами, которую мы вначале приняли за пытошную, обладает потрясающей акустикой. Люди, стоящие в диагональных углах, могут шептаться, а человек, стоящий между ними в центре этого зальца ничего не услышит. Звук "обежит" его по ребрышкам сводов и потаенным складочкам потолка.

Есть своя маленькая тайна и у фальшивого балкончика, выходящего извне на разъездную клумбу, а внутри дворца - на зимний сад с "пальмами в огороде". Дело в том, что попасть на этот балкон можно было с одного из двух внешних балконов через центральное окно-дверь. И больше - никак. В овальном зале Барятинскими давались балы. Оркестр из тридцати виртуозов-крепостных располагался под куполом на круговом балконе.

В голубую приемную залу, куда гости приглашались на десерт и наливки (семь видов которых поставлялись к царскому столу), крепостные девушки имели право войти только через скрытую дверцу и винтовую лесенку с кухни.

Старинная мебель черного дуба, как и наборный паркет, сохранила свой аромат, руки и вкус мастера даже спустя два столетия. А более позднюю прибалтийскую мебель, сделанную уже на заказ, собрал и перетягивал внук мебельного мастера Барятинских, который жив до сих пор.

*

ПУШИСТЫЙ МЕТЕОРИТ

Оттепель сегодня слегка коснулась окрестности. Иней пропал, зато вылезла из-под снега ядовито-наливная, остренькая трава.

У порога на голову обрушивается капель. Большущие капли настырно лезут за воротник. А вдали клубится приозерный пар. Хотя чему там клубиться? Водного зеркала фактически уже нет, только робко сочится Избица по усохшему, чахлому руслу. А рядом - старица. До нее рукой подать.

По асфальту дорожек тарахтят фунтовые липовые листики-лопухи. А замерзшие лужи богато инкрустированы резным золотом бывших кленовых одежд.

Путь внезапно пресечен живым пушистым метеоритом. Это косуля, взбрыкивая опушенной спинкой, промчалась прямо перед нами, закинув чуть назад и набок головку и сверкая матово-темными фарами глаз.

*

О Ж И Д А Н И Е

Внутреннее убранства дворца требует неспешного пристального осмотра и осмысления.

"Комната печали" княгини Марии Федоровны по истечении времени, к сожалению, превращена в заурядный "люкс".

А великолепный будуар - в пыльное книгохранилище.

Магнитящая взор монограмма на стеклянном плафоне круглой бальной залы, по-видимому, означает, что в этом дворце жило не одно поколение аристократов.

Ныне княжеское потомство прижилось в Швейцарии.

Но здесь по-прежнему затаенно чего-то ждут...

*

МИССИЯ КНЯЗЯ БАРЯТИНСКОГО

Не употребляйте божьего дела для

своих пристрастий, дайте возрастать

свободно насаждению Петра Великого.

Великие люди держатся друг за друга,

и этим держат родную землю:

крепкое державство!

В 1773 году русским посланником при Версальском дворе был назначен князь Иван Барятинский. Ему предписывалось прежде всего называться "Легатус", то есть полномочный министр, и ни за что не отступать от этого требования: "чтоб господин Генерал-майор во все время будущего министерства, наблюдая скромное звание породы, подать о себе выгоднейшие импрессии и сделать персону свою приятною Двору и всей публике, а особливо министерству. Ибо сей путь есть лучший, надежнейший и кратчайший к приобретению общего почтения и поверенности".

Венский двор, видя союз России с Пруссией, стал потворствовать французским интересам на счет русских. "Франция сугубо огорчилась, чувствуя, что инфлуэнция России рождается и основывается на приметном ущербе собственно ей". Первенствующий же министр, дюк Шуазель, полагая в том персональную свою честь, стал хвастаться позволенными и непозволенными, используемыми им способами, а также их результатами. "Он, бья в набат у всех Франции союзных дворов, распространил повсюду свои интриги".

"В Швеции, растравляя разномыслие нации, искал он всеми мерами опровергнуть вольности ее и тем самым сделал для нас из сей короны опасного и активного соседа. Данию обольщал выгоднейшими предложениями, внушая ей прямо, что Россия ее обманет. В Польше вселял между легкомысленными и суеверными людьми фанатичество, а когда оно полным пламенем возгорело, в то же время мятежникам, оружие противу нас восприявшим, помогал не только тайно, но и явно советом, деньгами и людьми".

"Главное же его стремление было при Порте Оттоманской, где самые ненавистнейшие средства истощены были к приведению ее на войну". Словом, везде французские шиканы и обиды. Сюда относится "учиненное вдруг нескладное затруднение в корпусе королевских Ее Императорскому Величеству грамот, несмотря на прежние примеры, а также и нахальный захват в Лондоне у нашего посла занятого им места в королевском дворце и на публичном бале".

Что касается Англии, "то Лондонский Двор, при всяком случае, когда только который ни есть из Бурбонских домов в море покажется, с превосходными силами вопреки ему предстанет, и весьма легка пойдет там на драку..."