Стародубская война (1534—1537). Из истории русско-литовских отношений

Когда произошла стычка под Черниговом? Во всяком случае, до 15 сентября (дата отправки Юматова в Крым), но можно попытаться уточнить дату этих событий. В Постниковском летописце после сообщения об уходе литовцев «из земли лета 7043-го сентября 4 день» сказано: «Того же лета в пяток приходили в Чернигов литва и к Смоленску. И в Рославле литва посады же пожгли, а нараньи в суботу побегли»¹⁹¹. В первой половине сентября 1534 г. пятница приходилась на 4-е и 11-е числа; поскольку предыдущее сообщение начинается со слов «того же лета в пяток», то вряд ли здесь имеется в виду пятница 4 сентября. Кроме того, согласно другим летописям, и к Стародубу (3 сентября, по ЛНЦ), и к Чернигову приходил один и тот же воевода А. Немирович — за один день он не мог дойти с войском от Стародуба до Чернигова (150 км — по современной карте). Литовцы отступили от Чернигова «на утро», «на утренней зари», а Постниковский летописец уточняет: «нараньи в суботу»¹⁹². Значит, если данное предположение верно, литовцы стояли у Чернигова 11—12 сентября.

Последний эпизод осенней кампании был связан со Смоленском. Согласно ЛНЦ, 13 сентября на смоленские «места» пришел воевода «Александр Вешенский»¹⁹³ (следует: Иван Вишневецкий). В «памяти» Юматову даже не предусмотрен вопрос о приходе литовцев под Смоленск: вероятно, накануне его отъезда из Москвы 15 сентября в столице еще не успели получить об этом известия. Придворный врач королевы Боны, Джованни Валентино, в послании герцогу Мантуанскому от 12 октября 1534 г. описал успехи литовских войск: 12-тысячный отряд во главе с кн. Слуцким, палатином Киевским (то есть Немировичем. — М. К.) и другими воеводами, разбив два московских отряда под Стародубом, двинулся оттуда по направлению к Смоленску и, обойдя его, углубился на 30 миль в землю неприятеля, опустошая ее и беря пленных; на обратном пути это войско встретилось со свежим 8-тысячным литовским отрядом, разбившим 4 тыс. «московитов» и занявшим смоленскую землю, которая склонялась на сторону короля, но, поскольку трудно было бы удержать ее зимой без прикрытия 10-тысячной армии, (этот отряд) ограничился лишь опустошением территории¹⁹⁴. Возможно, упоминаемый Валентино 8-тысячный отряд и был отрядом И. Вишневецкого. Ваповский сдержаннее говорит об успехах литовцев: под Смоленском они несколько раз удачно сразились с противником в небольших стычках; «город Смоленск литовцы сожгли, а смоленскую крепость на другом берегу Днепра, в которой был сильнейший гарнизон, взять не пытались»¹⁹⁵. Этот рассказ согласуется с донесением гетмана Ю. Радзивилла королю: войско князей Андрея Коширского и Ивана Вишневецкого, придя под Смоленск, «немало места Смоленского выжьгли и гумна и инших сель того неприятеля нашого Московского около Смоленска много попали[ли], выпустошили и множ(е)ство людей побили, а инших живых поимали», после чего они вместе с А. Немировичем и В. Чижом вернулись к своим¹⁹⁶.

Известия русских летописей не противоречат, а скорее дополняют сведения польских и литовских источников. Согласно Воскресенской летописи, литовцы «посад были зажгли», но наместник князь Н. В. Оболенский выслал против них «детей боярских многых», которые «посаду им жечь не дали и отбили их от города»¹⁹⁷. Видимо, Смоленск успел получить подкрепления: в вылазке, по Воскресенской летописи, участвовали дети боярские многие «Московские земли» и «смолняне»¹⁹⁸. О присылке подкрепления прямо говорит ЛНЦ, связывая с ней отход литовских войск: последние, «сведав, что великого князя воеводы идут против их… не дождав воевод, поидоша со украины великого князя и с полоном»¹⁹⁹. Такое объяснение выглядит убедительнее, чем то, которое дает Ваповский, мотивирующий отход литовцев «приближением зимы»²⁰⁰.