Старое платье королевы

Кира Измайлова Старое платье королевы

ГЛАВА 1

Время сумерек — особенное. В сказках говорится, что именно в сумерках оживают чудеса. Не ночью, вовсе нет: тогда наступает их законное время, когда они властвуют безраздельно, только люди их не замечают. А вот граница ночи и дня, когда солнце ещё не скрылось за горизонтом, но вечерние тени уже длинны и густы — это те самые минуты, когда можно повстречаться с чудесами лицом к лицу.

Жаль, в нашем пансионе ничего подобного днем с огнем не сыщешь. Нет ни запертых комнат, в которых спят старые пыльные зеркала, отражающие будущее, прошлое и даже иные миры, ни палисадника, где можно заглянуть под куст сирени или в мышиную норку и обнаружить нечто удивительное. Кругом только камень да чахлые городские деревья, заключенные в чугунные решетки, словно арестанты. Время от времени нас, пансионерок, возят на прогулку в ботанический сад или даже за город, но разве можно отлучиться хоть на минуту, когда за тобой коршуном следит классная дама? Да и что это за прогулка: парами, рука об руку, по тропинкам…

Мне порой воображалось, как я убегаю в дремучий лес и брожу там босая по мягким мхам и шелковистым травам, сколько заблагорассудится, собираю душистую землянику и лесную малину, срываю цветы… Конечно, это были лишь мечты. Никаких дремучих лесов в округе давным-давно нет, а в чахлых рощицах, я слышала, ягод и не найдешь: первыми до них добираются деревенские дети, а чужаков, пришедших за их добычей, они могут и побить. И босиком мне доводилось ходить разве что по холодному полу общей спальни, в лесу же я непременно распорола бы ногу о какой-нибудь сучок.

Но мечты есть мечты: в них жили прекрасные олени с добрыми темными глазами и бархатными носами, веселые птицы, забавные белки и зайцы, хитрые лисы и даже суровые хозяева леса — волки и медведи, которые предпочитали держаться подальше от людей, но могли заступиться за несправедливо обиженного…

Я вздохнула и перевернула страницу: оставалось решить две задачи, вот и вся моя повинность на сегодня. Остальные тоже корпели над уроками: слышались тяжелые вздохи и — клянусь, не лгу! — проклятия в адрес учителей.

Домашние девочки — так у нас называли тех, кто каждый день уходил из пансиона, отсидев занятия, — наверняка готовили уроки при уютном теплом свете ламп. Наверно, многим старые служанки или добрые бабушки приносили что-нибудь вкусное — скрасить тяготы учебы. А может, даже помогали, кто их разберет, этих бабушек с дедушками?

Мне не требовалась помощь, но мечты — мечты не оставляли меня, даже когда я выводила в тетради математические формулы и чертила пирамиды с цилиндрами, и воображение уносило далеко-далеко, стоило лишь представить, как сию минуту распахнется крашенная белой краской дверь, кто-нибудь позовет меня с порога, и я устремлюсь на встречу чуду…

Дверь со скрипом отворилась, и горничная окликнула:

— Госпожа Эва! Пожалуйте к госпоже директрисе, и поскорее!

— Но что слу…

— Я слышала, ваш отец нашелся, госпожа Эва, так что поторопитесь! — громким шепотом ответила она, и классная комната загудела, будто разбуженный улей. Даже задремавшие над учебником древней истории девочки встрепенулись, сна как не бывало! Еще бы: все знали, что отец мой погиб на войне!

— Но как такое может быть? — растерянно спросила я.

— Не знаю, но поспешите, поверенный ждет — такой важный… — Мика, великая сплетница, причмокнула от избытка чувств и добавила, явно для остальных: — Похоже, госпожа Эва, отец ваш — знатный господин… Я видела карету…

Мои однокашницы бросились к окнам: если встать на подоконник, то можно рассмотреть что-нибудь за углом, возле подъезда, где останавливаются гости.

— Уже иду, — сказала я и принялась складывать книги, но они валились из рук. — Сию минуту…

— Оставьте, госпожа Эва, велено привести вас как можно скорее, — горничная взяла меня за плечи и развернула к двери. — Не убегут ваши книжки с тетрадками!

Уже в коридоре Мика быстро пригладила мне волосы, поправила воротничок и манжеты, одернула платье и вздохнула, увидев чернильное пятно у меня на ладони.

— Идемте, госпожа, — сказала она. — Этот господин ждать не будет, у него много дел, сразу видно: всё на часы смотрит, наверно, опоздать куда-то боится.

— Мика, но… откуда он взялся? — спросила я, едва поспевая за размашистым шагом рослой горничной. — Так же не бывает!

— Ни у кого не бывает, а у вас, госпожа, одни сказки на уме, вот, наверно, Богиня и сжалилась — сделала одну такую правдой, — скороговоркой ответила она. — Нет, а что такого? Если вас приодеть, причесать как следует — выйдет знатная девица не хуже прочих! И матушка ваша была красивой, я слышала, сама-то не застала…

До кабинета директрисы оставались считанные шаги, и мне не хотелось туда входить. Было страшно.

Однако Мику мои переживания не волновали: она приоткрыла тяжелую дубовую дверь, коротко присела, едва обозначив поклон, — так делали все горничные, — и доложила скороговоркой:

— Госпожа Увве, воспитанница доставлена.