Старое предание (Роман из жизни IX века)

В городище у Милоша сидел под старым дубом Лешек со своей матерью, и она, как ребёнка, забавляла его сказками. Неподалёку отдыхал уставший петь Слован, которого привели к несчастному юноше, чтобы он развлекал его песнями. Отец, подперев голову руками, молча лежал на медвежьей шкуре, разостланной под другим дубом. Кто-то постучался в ворота и закричал. То был Жула. Его узнали, так как он сопровождал Мстивоя, и впустили. Жула соскочил с коня и бросился к Милошу; пот струился по его лицу, губы дрожали; он повалился в ноги старику, но не мог говорить и заплакал.

Старик не сразу его узнал: слезы выжгли ему глаза.

— Князь, господин мой! — воскликнул Жула, ломая руки. — Ты остался теперь один… Не послушались тебя наши князья, никого из них не осталось на свете… Хвост с женой отравили всех на пиру, у себя в доме!..

Старый Милош вскочил и снова упал, а Жула, рыдая, рассказывал:

— Я едва вырвался живым, чтоб принести вам эту весть. Надо и вам бежать!.. В городище нас приняли с почестями, Хвост вышел навстречу к воротам… Все сели за стол, долго ели и пили… а с лавок уже никто не встал, все упали там, где сидели… Трупы их выволокли за ноги и, не сжигая, схоронили в земле… Только псы шли за ними и выли. Не осталось никого, ни один не спасся. Челядь связали… Сам я чудом бежал… Теперь, когда узнали, что таилось в его сердце, он, верно, и на вас нападёт… Бежать надо, князь!..

— О мои братья, о мой род! — взывал Милош, ломая руки. — От своей же крови пришлось вам погибнуть!.. Так куда же и зачем мне бежать, если он захочет и меня уничтожить?..

Лешек и мать, сидевшая с ним, услышав его слова, стали испускать горестные вопли. Городище огласилось рыданиями, всех охватил ужас. Только старый Милош не двигался с места, а когда прошла первая вспышка горя, впал в мрачную задумчивость.

— От судьбы не уйти! — бормотал он.

Вдруг он взглянул на своё ослепшее дитя — и пожалел его. Он кликнул людей. Из дома и дворовых пристроек начали сбегаться слуги. Под дубами стало людно и шумно.

Мать взяла Лешека за руку и повела к отцу.

— Седлать коней! — закричал старик. — Я сам поеду, Лешек с матерью и слугами укроются на пасеке в лесу, а мне надо ехать. Поднять руку на свою же кровь! О доля моя, страшная доля!..

Тем временем Жуле, падавшему от усталости и голода, принесли хлеба и пива. К старому князю, который столько времени, почти не двигаясь, пролежал разбитый и обессиленный на своём ложе, казалось, вдруг вернулись силы. Он поднялся с земли, потянулся, разогнул онемевшие руки, повёл затуманенными глазами, расправил плечи и велел подать себе лук, копьё и меч.

Вокруг все пришло в движение. Из конюшни выводили звонко ржавших коней, люди увязывали мешки, Милош, надев оружие, то подходил к Лешеку, то обнимал его за плечи, то отдавал приказания.

Для приготовлений потребовалось немного времени. С Лешеком ехали старая мать и двое слуг. Милоша сопровождало десять верховых. Про гусляра, сидевшего под дубом, все забыли: он поднялся и велел своему маленькому поводырю снова вести его куда глаза глядят.

Никто не знал, куда отправляется князь. Он взял с собой Жулу и поехал впереди, молча погоняя коня. Этот, казалось, сломленный горем старец, который недавно ещё с трудом поворачивался на постели, сидел теперь на коне, не сутулясь, непреклонный и твёрдый, как вековой дуб: новое несчастье, обрушившееся на него, придало ему силы.

На ночь расположились лагерем в лесу. Милош велел развести костры и лёг в шалаше из срубленных ветвей, но не уснул… Глядя на огонь, он пролежал всю ночь, а когда рассвело, дал знак садиться на коней. Второй день тоже ехали молча, но Жула догадался, что путь их лежит на Ледницу.

Уже было видно озеро, когда им повстречались две группы всадников. То были вооружённые кметы. Узнав Милоша, один из старейших, Стибор, приблизясь, остановил его.

— Вы с нами, князь! — вскричал он.

— Я с мщением, а не с вами! — угрюмо ответил Милош. — Я буду там, где мстят.

— И мы готовимся мстить Хвостеку, — начал Стибор. — Для того и собираются кметы на Леднице. Будьте же нашим главой против этого разбойника…

— Главой вам я не буду, — проворчал старик, — разве только рукой… Я князь и не стану вступаться за кметов, я иду мстить!

Говоря это, он объехал загородившего ему дорогу Стибора, за которым стояли, слушая их, кметы, и поскакал на берег озера. Кметы потянулись за ним. По озеру, направляясь к острову, плыли переполненные челны. На берегу под присмотром челяди паслись лошади.

Милош и Жула спешились и, подойдя к сваям, стали звать перевозчика, но там никого не было, все челны ушли на Ледницу. Пришлось ждать, и старик уселся на землю. Вскоре его окружили подоспевшие кметы, но он даже не взглянул на них.

Люди толпились кучками и возбуждённо шумели. Старший Мышко, бледный, с завязанной шеей, на которой ещё не зажила рана, верховодил среди своих.