Старомодная комедия

Он. Пусть! (С некоторым азартом и уже увереннее выделывает замысловатые па.) Ну как?

Она. Прогрессируете… Но, в общем, не ахти.

Он (перестает танцевать). Все понятно. Чарльстон – парный танец.

Она (настороженно). Что Вы хотите этим сказать?

Он. Его нельзя танцевать в одиночку.

Она. Уж не считаете ли Вы, что в Вашем танце должна принять участие и я?

Он. Несомненно.

Она. А милиция? Могут появиться и дружинники.

Он. Поздно. Меня не остановишь!

Она. Эх! Пропади все пропадом.

Они танцуют. До совершенства, конечно, далеко, но постепенно дело начинает налаживаться.

Он. Ага! Вот видите… танцуем!

Она. Мягче! Не надо так прыгать. И не выбрасывайте свои ноги с такой адской силой в разные стороны! Где чувство меры? Помните об изяществе. Достаточно… хватит.

Прекращают танцевать.

Он. По-моему, что-то вышло.

Она (вежливо). В какой-то степени.

Он. Вот видите (торжествуя) – я танцевал чарльстон!

Она. Вероятно. Но очень давно.

Он. Сорок лет назад! Некоторые па, конечно, могли выветриться из головы, но общий рисунок…

Она. Родион Николаевич, я Вам почти поверила.

Он {агрессивно, поблескивая глазами). Но я танцевал и шимми!

Она. Побойтесь Бога… Вспомните о Вашем сердце.

Он. Не побоюсь. Исполняйте мелодию!

Она. Вот уж не думала, что Вы такой неуемный…

Он. Никаких полумер – танцевать так танцевать!

Она. Эх, спета наша песенка!…

Аккомпанируя себе, они начинают танцевать шимми. Этот танец удается им, пожалуй, лучше.

Он (танцуя). Извольте – могу и шимми… Ага! Видите.

Она. Спокойнее. Вы слишком трясетесь.

Он. Но в этом танце надо трястись.

Она. Не в такой мере. Надо чуть трястись. Чуть – в этом весь фокус.

Он. Пожалуйста, могу и чуть. Танцуют почти хорошо.

Она. Довольно.

Они останавливаются.

Я не ожидала. Вы молодец.

Он. Вы тоже не промах.

Она. Но тем не менее нам решительно следует передохнуть.

Он. Пожалуй. В этой мысли что-то есть.

С удовольствием располагаются на скамейке.

Она. Боже мой, как прекрасно.

Он. Лучше не бывает.

Она. Но мы все-таки большие молодцы.

Он. Мне тоже это кажется. (Помолчав.) Что ни говори, а шимми и чарльстон значительно превосходят эти новые танцы.

Она. И почему же Вы с ними так яростно боролись в свое время?

Он. Но кто мог ожидать, что в конце концов они окажутся такими пристойными?

Она. Нет, жизнь прекрасна.

Он. Вы правы. Давайте поедем на пароходе в Каунас.

Она. Нельзя. Это может быть дурно истолковано.

Он. Как? Неужели мы еще в таком возрасте?

Она. А вы думаете!

Он (взглянул на нее). Черт возьми – Вы опасное существо.

Она. Но не для Вас. Как вы могли забыть – ведь Вы женоненавистник.

Он. Именно так. (Пылко.) Разве есть еще на свете женщины, с которыми хоть в малейшей степени можно было бы сравнить… Нету их. Испарились!

Она. Д-да, видимо, испарились… И мужчины тоже… которых можно было бы сравнить… испарились!

Он. И мужчины испарились… и женщины испарились.

Она. Все испарились.

Он. Вот ужас-то.

Она. Но нам с вами это безразлично. Мы помним, как нас любили.

Он. Вот именно. И нам этого достаточно.

Она (вдруг). Вы полагаете?

Он (встрепенулся). А Вы?

Она. Я?… (Слабо.) Почему бы и нет… Полагаю.

Он. Я тоже… (Осторожно.) Полагаю.

Она. Вот и хорошо. Мы оба полагаем.

Он (решительно). Полагаем – и все.

Она. А ведь находятся такие глупцы… уверяют, будто одиночество страшит…

Он. Надо же!

Она. Вот уж не страшит…

Он. Смешно подумать… (Неожиданно.) Хотя иногда под вечер… вдруг взгрустнется.

Она (подумав). Разве уж совсем немножечко…

Он. Еле-еле.

Она. Совсем чуть-чуть.

В ресторане оркестр заиграл вальс. Они встают со скамейки. Он берет ее за талию. Она улыбается, и они медленно кружатся в вальсе.

VII.

Ее двадцать третий день

На море только что зашло солнце, вот-вот начнет темнеть. По тропинке меж сосен медленно бредут Родион Николаевич и Лидия Васильевна.

Он. Отчего Вы смеетесь? Молчали, молчали – а теперь смеетесь.

Она. Все-таки мы замечательные молодцы с Вами.

Он. Вы твердо убеждены в этом?

Она. Вот уже второй час ходим-бродим, никак остановиться не можем.

Он. Да. Нечто новое в моей жизни. Например – только что наблюдал закат солнца.

Она. Он был на редкость удачный.