Старомодная война

В прошлые годы женщины Идры готовили пищу без помощи парижских поваров, используя только бедную пищу пустыни Идра. Но их мастерство было утеряно под влиянием модернизации, когда мужчины Идры начали изучать компьютеры, физику и некоторые другие вещи совершенно иного рода. Хотя в течение тысяч лет по обычаям Идры женщины этого народа выполняли всю грязную работу, сейчас обстоятельства изменились, и некоторые из них могли поехать в Лондон, чтобы получить там какую-нибудь другую профессию, кроме позирования перед камерой с целью рекламы современной Идры.

Сейчас, когда соблазнительный запах от ягнят, приготовляемых в тысячах импровизированных печей, разносился в холодном ночном воздухе пустыни, генерал Мумас готовил своим братьям счёт, который вытянет у них все их биллионы.

— Я знаю, что обещал вам лучшую противовоздушную оборону, которую только можно купить за деньги, а сейчас вы видите, что американская авиация прорвала эту оборону. Но я спрашиваю вас, кто заставил русских оставить их посты?

— Я, — сказал один полковник.

— Должно быть, вые умеете управлять ракетами? — спросил генерал.

В воздухе повисла тишина. Слышно было только невнятное бормотание французских поваров, готовящих традиционный душистый десерт.

Десерт теперь никогда не получался таким хорошим, как в те времена, когда его готовили матери и жёны, а теперь французы совершенно не ощущали различий между кухнями идранцев, марокканцев или сирийцев.

Поднялся другой полковник, держа в руке автомат. Он не обращал никакого внимания на охранников генерала, численно превосходивших его людей, и это пренебрежение отражалось в его взгляде.

— Я мусульманин, — сказал он. — Я повинуюсь. Я повинуюсь мудрости Корана. Я верю только в Аллаха и в Мухаммеда, его пророка. Я не верю в невинных убийц. Я верю в борьбу со злом. Я не считаю актом героизма смерть случайных прохожих от бомбы, подложенной в машине. Я считаю трусостью и позором расправляться с человеком, бросив его в корабельную машину. И что помощь палестинцам приведёт в ад вместе с палестинцами.

В ночи раздалось ворчание пятнадцати тысяч, похожее на низкий рокот вулкана. Пальцы лежали на спусковых крючках оружия, направленного охраной в его голову. Если генерал икнёт, то полковник моментально умрёт.

Генерал Мумас движением руки остановил своих офицеров.

— Разве убийство еврея является дурным поступком? Он был сионистом. Разве убийство сиониста — преступление?

— Убийство беззащитного — это позор, — сказал полковник.

И тут генерал улыбнулся. Он приказал своим помощникам принести ему американские газеты — одну из Вашингтона, одну из Бостона — и прочитал слова американского журналиста, который сообщает, что ежедневно в мире что-то происходит, но большинство несчастных случаев бывает на палестинских землях: взрывается в небе самолёт с пассажирами и калечатся люди, кто-то подкладывает бомбы в ночной клуб, или госпиталь, или детский сад. И эти статьи обвиняют во всём Израиль.

— Только искоренив причину терроризма, можно покончить с самим терроризмом, а причина терроризма состоит в отсутствии у палестинцев родины.

Эти слова были встречены аплодисментами в ночном лагере, но одинокий полковник продолжал свою речь.

— Эти убийства и похищения невинных начались гораздо раньше, чем возникли разговоры о палестинском государстве. Кто из присутствующих здесь действительно уверен, что убийства женщин, детей и стариков приведут нас к достижению поставленной цели? Я хочу уничтожить Израиль. Но не ради палестинцев, а ради нас. Они могут уничтожить нас в сражении. Я вижу, что мы должны сражаться с ними другим путём. Но не путём убийства стариков и беременных женщин.

— Но в величайших университетах учат, что мы правы, что запад приходит в упадок и что он должен упасть под ударами революций, — сказал генерал. — Мы выпьем за войну пропаганды.

— Чтобы узнать, что другие думают о нас?

— Вскоре Америка отвернётся от Израиля, а без американской армии Израиль будет сильно ослаблен, и мы сможем разрушить сущность сионизма.

— Они всегда превосходили все наши армии. Мы всегда были слабее их.

— Так было раньше. Но когда мы победим Израиль, мы въедем в великолепный Иерусалим на своих лошадях.

— Кто здесь поверит в это? — пронзительно вскрикнул молодой полковник. — Кто здесь действительно верит, что мы способны сделать это? Кто здесь верит, что мы сможем выдержать ещё одну войну против Израиля? Мне наплевать на Израиль. Пускай убираются к дьяволу. Мне наплевать на палестинцев, и я знаю, что вам, мои братья, тоже наплевать на них. Но я забочусь обо всех нас. Когда-то мы были гордым и великим народом. К нашим армиям всегда относились с почтением. Мы могли оказывать милосердие, потому что были сильны. Мы могли предоставлять людям убежище, потому что мы были терпимы к тем, кто следовал Книге. Во что мы превратились сейчас? В убийц беззащитных стариков? Мы думаем, что мы правы, потому что некоторые американцы и их союзники, ненавидящие собственную страну, думают, что приемлемы любые средства.