Старомодные люди

Прохаживаясь по комнате, Шеннон слушала доносившийся сверху приглушенный смех и топот быстрых детских ножек. Как приятно видеть маленькую грустную Рейчел смеющейся, и как хорошо, что Митч умеет ее рассмешить.

Шеннон и сама росла тихоней. Только ее никто не подбрасывал вверх, не осыпал поцелуями. В маленьком домике, где они жили вдвоем с отцом, никогда не бывало так весело и шумно.

Шеннон почти не помнила свою мать, но иногда по ночам, когда ей не спалось, она ощущала, как темнота источает знакомый нежный запах жасмина и кто-то тихонько поет над ней колыбельную.

Однако в детстве Шеннон вовсе не чувствовала себя обездоленной и несчастной. Фрэнк Догерти делал для дочери все, что мог, хотя, конечно, он слишком много времени отдавал работе и подчас казался чересчур хмурым и замкнутым. Но Шеннон всегда любила своего отца.

О том, как трудно приходится мужчине, когда он в одиночку растит ребенка, Шеннон знала не понаслышке. А если детей трое? Похоже, Митч Уилер — настоящее чудо природы.

Шеннон заметила несколько фотографий, любовно расставленных на столе красного дерева. Она подошла поближе. Вот неулыбчивая темноволосая малышка с печальным взглядом — Рейчел почти не изменилась. А у Дасти на школьной фотографии, наоборот, улыбка до ушей. А вот новорожденный младенец с лысой головкой и сморщенным личиком. Не иначе как Стефи.

Она взглянула на последнюю фотографию, и у нее защемило сердце. Семейный портрет, трое детей и родители — красивая темноволосая женщина и молодой мужчина с гордым, уверенным лицом. Как похожи братья! Сходство сразу бросалось в глаза, только тот был моложе и, наверное, повыше ростом.

— Они снимались прошлым летом, — раздался голос Митча. — Мой брат Кевин и его жена Донна.

— Родители малышей?

— Да.

В лице Митча ничего не изменилось, впрочем, привычная затаенная печаль мелькнула в глубине его глаз. Шеннон опять посмотрела на фотографию, которую все еще держала в руках.

— Такие молодые, красивые, — пробормотала она. — Как это случилось?

— Они поехали в Мэмут, покататься на лыжах. Кевин был превосходным лыжником, а Донна только училась. Никто не знает, что в точности произошло в горах. Судя по всему, Кевин упал, и Донна отправилась за людьми. Тут внезапно поднялась пурга и… — Голос Митча задрожал, он судорожно сглотнул подступивший к горлу ком. Потом взял у Шеннон фотографию, медленно провел рукой по стеклу и поставил ее обратно на столик. — Спасатели обнаружили их только на следующий день. Было уже поздно.

— Господи, какое горе! — У Шеннон защипало глаза. Супруги могли бы жить долго и счастливо, растить своих чудесных детей, думала она. — Какая несправедливость!

— Да, — мягко откликнулся Митч. — Жизнь часто бывает несправедливой.

Лишь услышав его слова, она поняла, что думала вслух.

— Кевин был вашим единственным братом?

Митч покачал головой.

— У меня осталось еще два брата и две сестры. А всего в семье нас было шестеро. Я научился менять пеленки, как только вырос из них сам, — с улыбкой добавил он.

— Вот это да! Здорово, должно быть, когда у тебя столько братьев и сестер.

Да, а ей не дано узнать, что испытывает человек, окруженный большой семьей, пронеслось в голове у Шеннон.

— У вас дома, наверное, стены всегда сотрясались от шума! А вы были самым старшим?

— Нет, я пришелся где-то посередке. Со всеми вытекающими отсюда комплексами. — Он вскинул голову и неожиданно спросил: — А почему вы не замужем?

— Что значит «почему»?

— Вы очень красивая женщина. Не понимаю, куда мужчины смотрят, как это они позволяют вам гулять на свободе?

— Вот слова человека, который в грош не ставит женщин.

— Я? В грош не ставлю женщин? Ну вы даете! — Казалось, он ушам своим не верит. — Вот уж упрек не по адресу. Нет, я уважаю право женщины делать карьеру, я за полное равенство в оплате труда, и к тому же, честное слово, я предпочитаю женщин с развитым интеллектом. Как и положено свободомыслящему современному мужчине тридцати четырех лет от роду.

— Вам стоит довести ваши убеждения до сведения публики, — заметила Шеннон. — А то о вас говорят совсем другое.

Он поморщился.

— Знаю. Это все по милости моего рекламного агента. Он считает: что бы обо мне ни плели, все нам на пользу. Его заботит одно — лишь бы мою фамилию печатали правильно. Вы себе не представляете, как часто мне вредили газетные выдумки.

Шеннон с любопытством поглядела на него.

— Так сегодня я узнаю, каков он, невыдуманный Митч Уилер?

Он просиял, взял Шеннон под руку и торжественно подвел к изящно сервированному столу.

— От вас у меня нет никаких тайн. Спрашивайте, я готов ответить на все вопросы.

Она, не мигнув, выдержала его пристальный взгляд.

— Тогда скажите, куда смотрят женщины? Как они позволяют вам гулять на свободе?

У него глаза на лоб полезли. Видно, он не ожидал подобного поворота.

— Скажу откровенно — мне приходится защищать свою свободу от многочисленных посягательств.

— Скромность вам к лицу.

Митч нахмурился.

— Кажется, вы сочли меня самовлюбленным болваном.

— Ну, это вы слишком резко…