Старообрядчество и церковный раскол

У хлыстов существовали отдельные общины, которые назывались «кораблями». Они понимаются в качестве «внутренней», тайной церкви в отличие от «внешних» православных церквей. Эти корабли были совершенно независимы друг от друга. Во главе каждого стоит «кормщик», называемый также Богом, Христом, пророком, апостолом и т. п. Каждый кормщик в своем корабле пользуется неограниченной властью и громадным уважением.

Движение хлыстов с самого начала не было жестко централизовано, являясь своего рода ассоциацией независимых общин. Начиная со второй половины XVIII века, в среде хлыстов появляются обособленные течения, признающие Христом лишь своего единственного руководителя и четко отделявшие себя от иных общин.

С. Зеньковский пишет об исследовании некого В. Фролова одной из хлыстовских общин, или «корабля», которую возглавлял некий Иван Нагой:

«Схематизируя учение христовской секты, Фролов пишет: «Сия же их пакостная ересь: 1. иконам не поклоняется, 2. своему учителю Ивану честь и поклон отдает, подобный яко Христу, 3. руку его целовали яко Христу, 4. свещи перед ним вжигали, 5. девку имели некую скверную за Богородицу, 6. за 12 апостолов имели мужиков простых, 7. ядуще нощию тайно от людей, 8. во одной келий темной жил мужеск пол и женск…, 9. сей Иван Нагой дивы некия несказанныя мерзкия показоваше своим последователем, страшно иже писати…»[58].

Естественно, что такой вождизм в каждой общине приводил к расколу внутри движения хлыстов на множество сект и групп, враждующих друг с другом. Так, примерно в 1770 г. возникла секта скопцов, первыми проповедниками которой стали Андрей Петров Блохин и Кондратий Иванович Селиванов. Влияние Селиванова проникло и в дворянскую среду: в 1817 г. в Петербургском Михайловском дворце проходили радения «Духовного союза», созданного Екатериной Филипповной Татариновой.

В первой четверти XIX века возникло течение «постников» во главе с тамбовским крестьянином Аввакумом Ивановичем Копыловым, который возродил авторитет Библии и усилил пищевые запреты. В 1830-х годах из постничества выделилось объединение «Израиль» (позднее именовавшееся «Старый Израиль»), основатель которого Перфил Петрович Катасонов реформировал хлыстовщину, ограничив экстатическую обрядность и фактически узаконив брачный союз. После смерти Катасонова в 1886 г. В.Ф. Мокшин и особенно его преемник Василий Семенович Лубков создали наиболее реформированную разновидность хлыстовщины – «Новый Израиль», в котором были окончательно отменены экстатические обряды и формальные посещения православных служб.

Русскую общественность часто шокировали обрядами хлыстов. Богослужения хлыстов (радения) проходят ночью и состоят в самобичевании, кружении, при котором они доходят до состояния экстаза. По утверждениям некоторых письменных источников, в ряде кораблей радения (пусть и не каждый раз) заканчивались сексуальными и особенно гомосексуальными оргиями, так называемым «свальным грехом», что не вполне достоверно доказано. Во время радений исполнялись собственные духовные песни, являющиеся важным источником для понимания мировоззрения хлыстов.

***

О секте хлыстов можно прочитать в самом капитальном труде М. Горького «Жизнь Клима Самгина». Вот диалог между Самгиным и некой Мариной Зотовой:

– Значит, ты… член сектантской организации?

– Я – кормщица корабля. Попы, по невежеству своему, зовут кормщиков – христами, кормщиц – богородицами. А организация есть церковь, и немалая, живет почти в четырех десятках губерний, в рассеянии, – покамест, до времени… Я ненавижу поповское православие, мой ум направлен на слияние всех наших общин – и сродных им – в одну. Я – христианство не люблю, – вот что! Если б люди твоей… касты, что ли, могли понять, что такое христианство, понять его воздействие на силу воли…

Марина говорила вполголоса: Тогда Саваоф, в скорби и отчаянии, восстал против Духа и, обратив взор свой на тину материи, направил в нее злую похоть свою, отчего и родился сын в образе змия. Это есть – Ум, он же – Ложь и Христос, от него – всё зло мира и смерть. Так учили они…

«Это, конечно, мистическая чепуха,– думал Самгин, разглядывая Марину исподлобья, сквозь стекла очков. – Не может быть, чтоб она верила в это».

– И радость – радения о Духе – была убита умом…

– Радение? – спросил Самгин. – Это – кажется, нечто вроде афинских ночей или черной мессы?»[59].

Вскоре Самгину удалось в щелочку посмотреть на радения хлыстов. Вот как это описывает М. Горький:

«Стали входить люди – босые, с зажженными свечами в руках, в белых, длинных до щиколоток рубахах, подпоясанных чем-то неразличимым. Входили они парами, мужчина и женщина, держась за руки, свечи держали только женщины…

Марина вышла не очень эффектно…, шагнув вперед, она поклонилась, сказав:

– Здравствуйте, сестры и братья по духу!

Полсотни людей ответили нестройным гулом…

– Матушка, родимая, владычица духовная…

Каждый из них, поклоняясь Марине, кланялся всем братьям и снова – ей…Не разрывая полукруга, они бросали свечи за спины себе, в угол. Марина громко и сурово сказала: