Старость аксолотля

VII. Первый

– (шум) Доктор? (шум) (треск) Доктор!

Я сплюнул. Сгустки крови липли к деснам. Похоже, я прикусил язык или губу. Сплюнул во второй раз, и холодный воздух ворвался в горло, холодный свет в глаза, холодный страх в члены. Шлема на голове не было, руки связаны за спиной. Где-то рядом продолжал трещать счетчик излучения.

– (шум) Где он (шум)

– (шум) Черт побери (шум)

– (шум) Доктор! (шум) (треск)

Шлем дрейфовал через тесную кабину, когда он приближался, голоса слышались громче, когда удалялся – их заглушал треск счетчика. Здесь не работал ни один вентилятор. Значит, неизвестный похититель бросил меня не столь давно. Я рванулся в путах. Лампа на потолке (который находился сейчас под ногами) каждые несколько секунд слегка меркла. По покрытым белой краской стенам перемещалась моя тень. Добравшись до угла, я попытался зацепиться руками за пустой стеллаж. Путы держались прочно – похоже, это был кусок кабеля в довольно толстой изоляции. В помещении виднелись два люка, со стандартным набором разноцветных лампочек сверху и широкой сенсорной панелью сбоку. Я находился в шлюзе.

Оттолкнувшись от стены, я надавил на панель коленом. В ответ лишь засветилась красная лампочка блокировки.

Шлем снова проплыл над моей головой.

– Эй! Слышите меня? Говорит Доктор. Кто-нибудь меня…

Противоположный люк с шипением раздвинулся, и внутрь ввалился Второй пилот. Он был в полном скафандре, с длинным мотком страховочного троса на поясе, с полотнищем металлической фольги в руке. В коридоре за его спиной царила тьма, но поскольку воздух из шлюза не вышел, там должна была иметься атмосфера.

Первое, что он сделал, ввалившись внутрь, – поймал мой болтливый шлем и вырвал из него радио, для надежности раздавив о стену.

Я быстро подсчитывал, сколько могло пройти времени. Сколько циклов совершил остов корабля под солнечной бурей? Хватит пятисот бэров, чтобы превратиться в ходячий труп. На земле человек получает в год около четверти бэра – величина совершенно иного порядка. Один русский на Меркурии получил тысячу сто и выжил. Но это русский. (Отстегнутый счетчик продолжал трещать где-то под стеллажами.) Если бы мы быстро вернулись на «Бегемот» и…

– Наденьте шлем, у нас нет времени.

– Руки.

Он распутал кабель на моих запястьях.

Я бросился к счетчику. Стрелка дрожала посередине желтой зоны. Я повернул датчик в сторону коридора. То же самое. Но сколько я успел получить до этого?

Я закашлялся. Гриппом мы заразились еще на «Бегемоте».

– Откуда тут воздух?

– Мне пришлось как-то освободить вас от шлема, я боялся, что вы захлебнетесь собственной кровью.

Я поймал шлем.

– Но как? На «Беовульфе» осталась атмосфера?

– Это не «Беовульф», это тот, второй.

Я защелкнул стальной воротник, проверил герметизацию. Кислород на одной трети. Не помешал бы компрессор.

– Вы боитесь, что нас подслушивают?

– Я знаю, что нас подслушивают. Он и они. Идем.

На фольге у него были нарисованы изображенные в разрезе планы палуб корабля.

– Речь идет о космоарте Астроманта?

– Не стоит шутить, Доктор. Пассажир может забрать себе весь этот мусор.

Он включил прожектор, я включил свой. Мы проплыли по короткому коридору в захламленную приборную (тоже темную) и оказались у следующего шлюза. Второй пилот хлопнул по сенсору, мы вошли, закрылся люк, засвистело, пискнул сигнал давления, открылся следующий люк. Второй пилот вытолкнул меня в открытый космос.

Я машинально затормозил, выстрелив из ручной дюзы. Вокруг меня закружился ковер из звезд. Над головой виднелись рваные полотнища сплошной тьмы – остов корабля, видимый с совершенно иной перспективы, с другой стороны. Я направил туда луч света. Ванадиевая броня борта, раскуроченные антенны дальнего радиуса. «Беовульф»? Не «Беовульф». Я вспомнил реку звезд над массой Астроманта, фольгу в руках Второго пилота. Неужели он мог меня оттуда…

Он схватил меня за ногу, развернул. Они висели втроем возле изломанной солнечной панели. Цвета их скафандров: Инженер, Первый пилот, Электронщик. Второй пилот дал выхлоп, мы медленно подплыли к ним. Я схватился за край панели. Инженер подтянул меня за плечевой ремень. Шлемы ударились о шлемы.

Лишь Первый пилот не пошевелился.

– Доктор, вы должны нам сказать, что это было. Несчастный случай?

Внутренние диоды его шлема продолжали светиться. Лицо застыло в гримасе протяжного крика, язык торчал между зубами. Мне показали выжженную в скафандре дыру, отверстие величиной с кулак на высоте ребер Первого пилота. Якобы в последнюю секунду чувствуешь, как слюна закипает на языке. Последствия нулевого давления в вакууме.

– Хорошо, – я посветил им в лица. – Против Капитана, да? Почему вы не…

– У него Марабу.

– Это оправдание для бунта? – я пристегнул датчик излучения к поясу. – Сколько у нас времени?

– Мы на оси, несколько часов.

А если я скажу, что это убийство?