Старость шакала[СИ]

— Какие ж это два кило, девушка? — цыганка размахивала кульком с апельсинами, — а ну–ка давай еще раз, — и она метнула кулек на весы.

Секунды 0–1: кошелек падает в сумку. Руки покупательницы тянутся к весам.

Секунда 2: правая рука В. цепляет кошелек.

Секунда 3: правая рука В. задерживается в сумочке, зафиксированная посторонней рукой № 1 (здесь и далее посторонние руки и голоса обозначены номерами).

Секунда 3: рука № 2 загибает левую руку В. за спину. Спина В. рефлекторно сгибается параллельно асфальту.

Секунда 4: над головой В. вспыхивает яркий свет, источник которого не идентифицирован.

Секунды 5–6: раздается голос № 1: «Улыбочку, дедуля! Вас снимают!». Рука № 3 поворачивает голову В. глазами к яркому свету.

Секунды 7–16: рука № 1 извлекает из сумки правую руку В. с зажатым в пальцах кошельком. После насильственного разжатия пальцев В. пальцами руки № 1 кошелек неслышно исчезает. Одновременно раздается голос № 1: «Свидетели, прошу оставаться на местах! Сейчас последует пересчет денег!»

Секунды 17–18: рука № 1 заламывает правую руку В. за спину. Обе руки В. заковываются в наручники.

Секунды 19–20: руки № 1,2,3 и 4 ведут В. в неизвестном направлении.

Секунда 21: В. вспоминает, что кроме кошелька, иных предметов в красной сумке не было.

Итого — 22 секунды.

Ну вот, совсем другое дело!

***

Глава десятая

Чем теоретик лучше практика? Тем же, чем мудрый правитель лучше глупого народа. Что ни прикажет, все не так поймут, и уж тем более не так сделают. А правитель — он вне подозрения. Ошибки? Побойтесь бога! Это все они, глупые людишки, толкуешь им, разжевываешь, да все без толку.

Аналогичное можно сказать и о теоретике: его ошибки — его победы. Собственно, и ошибками–то они становятся в результате практической деятельности, поэтому винить принято горе–практиков, этих безруких (вернее, безмозглых) вершителей безупречной теории. А теоретик — он велик. Он годами не спал, думал, работал, записывал за собой и вот те на — из–за каких–то бездарей гигантский труд, гениальные мысли, сомнения, терзания и великие открытия — все обращается прахом.

Славно и сладостно быть теоретиком. Поэтому в этой главе — ни слова о теории. Разве что совсем чуть–чуть.

О чем вы, какое благородство? При чем тут рыцарство?!