Староста турслета (СИ)

Проводив Валеру, Ростислав достал из кармана трубку, набил ее табаком и, присев на ступени крыльца, закурил. Он смотрел в сад, на еще мокрую после дождя дорожку, а видел горы. Горы, такие, какие они в дождь. Ростислав любил дождь в горах. Да, идти труднее, да, иной раз приходилось и отсиживаться в палатке. Тогда он открывал полог, заворачивая его внутрь, устраивался возле распахнутого проема, закуривал трубку и смотрел на горы. Он всегда ставил палатку выходом к горам. В дождь горы размыты пеленой дождя, а их вершины уходят в тучи. Ростислав не понимал видевших в горном туризме только спорт. Для него самым главным было общение с горами, внимание им. Сходив один раз со спортивной группой, он зарекся от повторения такого. Поход был испорчен нарочитым хвастовством о преодолении действительных и мнимых опасностей, ворчанием руководителя на погоду, грозящую сократить маршрут не позволить выполнить норматив. Разве в горах может быть плохая погода? Горы в любую погоду прекрасны и чарующи. Как же хорошо, что и Анечка разделяет его любовь к горам, прикипела к ним всей душой.

Особенно любил Ростислав северные горы. Спецификой института, где он работал, было строгое ограничение сроков отпусков: только летом, начиная с первых чисел июня и чтобы к десятому сентября все уже были на рабочих местах. А еще можно было накапливать отгулы. Ростислав легко научился этому искусству, а потому его отпуск длился шесть недель. Он разбивал их на две части и дважды ходил в горы, чтобы застать и горную весну с началом короткого и бурного северного лета, и самый конец этого лета, стремительно сменяющегося осенью. Всего лишь два раза он изменял северу, сходив на Кавказ. Да, эти горы тоже завораживали. Но все-таки они были не его горами.

В горы, после того, разочаровавшего его, похода с настоящими спортсменами, он ходил один. Боялся, что спутники будут мешать ему внимать горам. Конечно, можно было бы ходить с матрасниками, уходя рано утром в радиалку и возвращаясь уже в сумерках, но тогда надо ограничивать себя в длительности маршрута. Уж лучше одному. Всегда можно изменить маршрут просто потому, что захотелось, можно и дневку устроить безо всякой особой причины: понравилось это место, почему бы и доставить себе удовольствия. И он еще рьянее отказывался от приглашений пойти в поход с той или иной группой. А такие предложения были. В туристской среде Ростислава уже знали, некоторые инструктора настоятельно советовали ему заняться подготовкой новичков, намекая при этом на возможность и подзаработать. Ростислав от таких предложений только отмахивался. Была на то еще одна причина. Поехав после первого курса в стройотряд, Ростислав понял, что он нелюдим. Не то что совсем бирюк, нет. Но была у него потребность уединиться, отстраниться от всех. А как отстранишься, если все время на виду. Честно говоря, надеялся, что в туристской группе возможности уединяться, отстраняясь от всех, у него будут. Черта с два. Еще хуже, чем в стройотряде. Хорошо хоть не разругался со всеми к концу похода. Из-за этого и жил бобылем почти до тридцати пяти лет. Не мог представить себе, что придется делить жилье с какой-то женщиной, видеть ее постоянно. Монахом он, конечно, не был, романы крутил, приводил к себе женщин, благо давно уже жил один. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, родители прописали его к дедушке: дабы квартиру не потерять. Вскоре он и переехал к деду, тот после смерти бабушки быстро сдавать стал. Через несколько месяцев Ростислав отвез деда в больницу, а еще через две недели дед и умер. С тех пор жил Ростислав один в двухкомнатной квартире. По тем временам могли подселить к нему кого-нибудь, но его родители занимали приличные должности, с кем надо поговорили, и Ростислава не беспокоили…

…Ростислав вздрогнул, ощутив легкое прикосновение к своему плечу.

- Ты…

- Я, - улыбнулась Аня, подсаживаясь к мужу. – О чем задумался?

- Вспоминаю, как мы с тобой познакомились. Нахлынуло…

Аня прижалась к мужу, положила ему голову на плечо, тихо рассмеялась.

- Все тогда получилось, как в сказке, - прошептала она…