Старосветские убийцы

Тоннер сел на лавку и устало прикрыл глаза. Нанятый непосредственно перед поездкой слуга оказался запойным. Все попытки привести его в чувство закончились безуспешно. Пусть теперь как хочет выбирается из Смоленска! Жаль только, сам доктор, уезжая оттуда второпях, позабыл запастись провиантом на обратную дорогу. А зря! Это на московском тракте можно пообедать, на остальных — шиш.

— Ну, чаю так чаю. Хоть согреюсь немного.

От крика смотрителя проснулись ученый с переводчиком. С первого взгляда было понятно, кто есть кто. Разве станет наш соотечественник улыбаться во весь рот незнакомцу? Нет, наш будет смотреть исподлобья, подозрительно: что за гусь такой перед ним?

Предполагаемый соотечественник, наигравшись в гляделки, неожиданно сообщил:

— У нас пряники остались. Вы, слышал, проголодались?

— Да, — ответил доктор и решил представиться: — Тоннер Илья Андреевич.

— Терлецкий Федор Максимович. — Мужчины, привстав, обменялись рукопожатием.

Среднего роста, плотный, коренастый доктор был на голову ниже переводчика и вдвое стройнее. Терлецкий широкой лапищей пребольно сжал тоннеровскую руку и пару раз ее тряхнул.

— Не стесняйтесь. — Он вытащил кулек с пряниками и пододвинул к Илье Андреевичу. — Позвольте и особу представить, при которой переводчиком состою. Корнелиус Роос, знаменитый американский путешественник и писатель.

Про такого Тоннер не слышал, но дружелюбно пожал руку и ему. Ростом американец не уступал переводчику, но на путешественника — в представлении доктора обязательно крепкого, жилистого, с обветренным, мужественным лицом — не походил. Скорее книжный червь, каких в университетах Германии, где когда-то стажировался, доктор видел немало: тонкая, сутулая фигура, круглые очки на вытянутой физиономии, любопытные глаза.

Доктор достал из дорожного саквояжа пакетик конфект — весь имевшийся у него провиант — и, пододвинув к пряникам, спросил у Терлецкого:

— Давно подмены ждете?

— Часов в восемь вечера приехали, после поляка. Не встретили? Он перед вашим приездом выехал.

— Это вы, барин, задремали-с, — сказал смотритель, подавая в больших глиняных кружках чай. — С полчаса прошло.

— Наших лошадок забрал почтовый курьер, а почтовых — поляк. Вот теперь и вы впереди. Один Бог знает, когда поедем.

Голодному Тоннеру обжигающий чай показался необыкновенно ароматным, а чуть засохшие пряники — и вовсе манной небесной.

— Вы читали мои книжки? — спросил Роос по-французски.

— Как-то не доводилось, — пожал плечами Тоннер, мало чем, кроме медицины, интересовавшийся.

— О! Много потеряли! Я два года прожил в индейском племени мунси. Сначала было непросто: я приехал их изучать, а они вознамерились снять с меня скальп. Но потом я женился на дочери вождя, и все стало лучше. Почитайте! — Он с легкостью фокусника вытащил откуда-то книжку в кожаном переплете и сунул Тоннеру.

«Дикая жизнь индейцев в Америке», прочел название доктор, но даже раскрыть не успел. Роос продолжал рассказывать:

— По результатам экспедиции я написал эту книжку, она очень хорошо продавалась в Америке, и мой издатель заказал целую серию про жизнь дикарей. Следующие два года я провел в Северной Африке.

Еще один жест фокусника — и перед Тоннером появилась вторая книга американца, «Дикая жизнь бедуинов в Сахаре».

— Там меня чуть не продали в рабство, но я снова женился на дочери вождя, и все стало лучше. Тесть даже подарил мне белого верблюда. У них это вроде ордена!

— А что стало с предыдущей, индейской, женой? — поинтересовался Тоннер.

— Не знаю, — с широкой улыбкой ответил Роос. — В индейских племенах жен убивают на похоронах мужа. Не будет же воин в загробной жизни сам себе стирать и готовить? А я просто исчез из племени. Боюсь, ей придется жить вечно. Вот вторую, бедуинскую жену могли выдать замуж повторно, такой там обычай.

— А как вас занесло в Россию? — спросил Илья Андреевич. — Мы-то не дикари!

Роос смутился:

— Я планировал путешествие вглубь Африки. По слухам, там есть места, где вообще не ступала нога белого человека. Но экспедиция сорвалась. Тогда я обратил взгляд на Россию и подумал: в Америке знают лишь, что здесь очень холодно, а по улицам Петербурга ходят медведи. Кстати, это правда?

— Ну, если с цыганами…

— Я так и думал! — Роос снова сделал неуловимое движение и на сей раз достал потрепанный блокнот, в котором принялся чиркать карандашом. — Видите, как важна работа этнографа. Американцы узнают правду о вашей стране.

Переводчик покачал головой и пробормотал по-русски:

— Этого только не хватало!

Тоннер недоуменно взглянул на него, но Терлецкий сказанное пояснять не стал. Допив чай, он поднялся и принялся расхаживать по избе, разминая затекшие конечности. Этнограф воспользовался моментом и спросил у Тоннера шепотом:

— Вы случайно не говорите по-английски?

Доктор утвердительно кивнул. Роос продолжил шепотом, но на другом языке: