Староверы. Сказы вологодские

Вот однажды возле одной деревеньки дедушка завелся. Борода седая, длинная, на кончике клинышком сходится, волосы длинные белые, глаза как льдинки яркие да нос кривой. Выкопал себе землянку в кочке, да и зажил. Летом валежник на дрова собирал, грибы сушил, силочки на зайчиков ставил. Их там много было– староверам-то запрещено было есть того, у кого четыре ноги, а копыт нет, так, иногда на охоте для собак ловили. Ну а дедушка, видно, веры другой, ему можно.

Ну, живет себе человече и живет, никому не мешает, ну и староверы местные не больно к нему суются. Нелюбопытные были, закон-тайга, не хочет человек общества, то и не мешают. Иногда только бабы ребятишек пошлют, убоины кусок отнести. Ну, поблагодарит, по голове погладит, да и отпустит, иногда разве коряжку какую забавно оструганную подарит или пуговок деревянных в горсть отсыплет.

Зимой девкам да бабам травками от болезней помогал – большой знаток оказался. Они-то все неграмотные были, только старые книги читали, в которой картинок больше, чем букв, да и те не буквы, а буквицы да ижицы, которых нынче и понять никто не может. А он, как говорил, и за морем учился, да все науки превзошел. Да вишь ты, судьба злая на край мира забросила.

Ну, пожил он так год, да на следующий к другой деревне перебрался. Там тоже баб зимой от болезней пользовал да детишек коряжками баловал, подкармливали, даже пару деревьев ему здоровых мужики на зиму свалили да на дрова распустили. В общем, там прижился, да и к следующей деревне на другой год пустился, уж вся деревня ему землянку рыла.

Так и мыкался лет с десяток. Везде пожил, со всеми перезнакомился, уж не остерегались его, в избы запросто, как своего пускали. Ну, ложку с чашкой другие давали, конечно, но потом не сжигали, а на отдельную полку ставили. Вера им не позволяла одну посуду с иноверцами пользовать, а он свой, да не свой. Но бывал часто, вот и держали чуть ли не в самом доме отдельную посуду для него специально.

Ну и нечисть лесная им заинтересовалась. К реке с озером он близко не ходил, воду с ручья везде брал– много их там течет, сырое место, водяного не цеплял, в болота тоже не совался– и Ржавчина болотная ему ничего поделать не могла, а вот Леший лесной сильно им озаботился. Ишь ведь какой– везде живет, везде ходит, а заморочить его силы у Лешего не хватает. Ну и начал он за ним следить, чтобы где– ни то подловить.

Смотрит одно лето, другое– зимой никак, спит Леший, не видит ничего, самого хоть в костер клади– не почует. Вот однажды, значит, и увидел он, что за купцом тайным человек незнакомый к ним через болото пробирается. Купцы те только и знали дороги летние, как к староверам пробраться да товар продать задорого и мехов купить за бесценок. А тут вдруг сам идет, да еще и хвоста ведет. А тот вдруг шасть– и к дедушке в землянку как уж болотный и проскользнул.

Леший в щель посмотрел– сидят, шепчутся, слышно только– "Скоро стрельцы придут да порядок наведут, вот всех и закрепостим, а кого может и казним". А старик достал из сумки чернильницу с чернилами кедровыми, перо тетеревиное заточенное и на бересте что-то писать начал. Написал записку короткую, и передал гостю. Тот в трубку свернул и в шапку спрятал. Да и начал обратно собираться– хоть и ночь на носу, да летняя, северная, белая, как днем видно, только солнца нет, да и то ненадолго.