Старовский раскоп

— По трое. С двойками эта тварь справляется на раз. Проверили уже, — вздохнул старшой. Сжал кулаки. — Чего рты поразевали? Не знали? Виталька погиб, когда они с Толей вдвоем на маршруте были. Виталькино тело нашли, а Толю так и ищут. Не думаю, что найдут, кстати. Поэтому — по трое. В подозрительные подворотни не лазить, в одиночку самодеятельностью не заниматься, за молодняком приглядывать, до геройств не допускать.

И ощутимый такой остренький взгляд в сторону Вадика. И Вадик со всей окончательностью внезапного откровения понял, под какой чертовски счастливой звездой он, придурок и идиот, родился. Про Толю он не знал. А знал бы… А, что теперь гадать. В груди забилась буйная радость — живой. Живой! И Наташка… Наташке позвонить.

— Алексей Иванович… а можно…

— А ты сидишь дома и больше не суешься никуда! На работу не ходишь, самостоятельных расследований не проводишь. Если это Пантера-маньячка, она за тобой придет снова. Попытается, во всяком случае.

— Да я, собственно… — смешался, растерялся под ставшим тяжелым взглядом главы. И почему перед ним ребенком себя чувствуешь? Глупым и неразумным? — Я… хотел просить разрешение на брак.

— Чего? — растерялся и глава, затряс своей стальной гривой. — Я-то здесь причем? В мае брачная ночь, если родители невесты не против ва…

— Она простячка, — и раньше, чем глава успели бы отказать, отрезать и запретить, и вообще… — Я всё равно на ней женюсь! Я, когда убегал, думал… думал… в общем, что если выживу, то только ради нее!

Вышло донельзя глупо и очень по-детски, только и оставалось топнуть ногой и, пожалуй, надуть губы. И момент, конечно, неподходящий совсем. Вадик покраснел и замер под… насмешливыми?.. снисходительными?… унизительно-сочувственными?… взглядами собравшихся в комнате ребят из "дозора", и, конечно, осуждающим — старшины Алексея Ивановича.

Молчание разлилось по комнате. Вадик покраснел мучительно, кажется, даже шеей, уткнулся взглядом в пол. Пол оказался неметеный, грязный, кто-то еще стряхнул на него пепел сигареты, ну и, конечно, у порога снег с обуви никто не обивал. Сам пол — деревянный доски, плохо пригнанные, наполированные сотнями ног и лап…

— Ну, раз всё так серьезно… — тихонько рассмеялся старшой, когда молчание сделалось уже невыносимым. — Ладно, Саат с ним! Если так — женись. Разумеется, с согласия ваших родителей. И — не раньше весны. И чтобы к этому времени твоя невеста знала наши брачные традиции как таблицу умножения. Чтобы на обряде мне за вас стыдно не было.

Вадик решился поднять глаза — старшой глядел с иронией, но вот издевки в его лице Вадик не обнаружил. Как и в лицах остальных собравшихся. А Дима даже ободряюще подмигнул из-за спины Алексея Иваныча — дескать, не дрейфь, всё путем.

И Вадик робко улыбнулся. А хотелось — перекинуться и бегать под луной, рыча от восторга, подвывая и раздувая мягкий, холодный, восхитительно свежий снег. Или лучше — прямиком к Наташке….

Алина.

Кто ходит в гости по утрам…

Город начал просыпаться рано, еще затемно. Стоял утренний морозец, но легкий, обещающий к полудню подняться до приемлемых и бодрящих минус пятнадцати. Алина проснулась тоже рано, вместе с городом. Взвизгнула за окном сигнализация, спросонья показавшись давешней ушибленной собачонкой из магазина, Алина подскочила в своем "гнезде" и с ожесточением протерла глаза. Огляделась. Омытые слабым светом фонарей, стеклянные шкафы блестели, а их внутренности просвечивали диковинными силуэтами волшебных сокровищ. Алина узнала янтарного бычка и сову… Тихо сопел хозяин сокровищ, как видно, к сигнализациям привычный.

Зевнула, никак не умея сообразить — лечь спать и дальше, либо же вставать и искать приложение своим пантерьим силам. Выбрала — вставать. Сна ни в одном глазу, да еще зудело… Андрей сказал, что пока еще рано возвращаться домой, да и всё равно ключей нет… Но вот мама с папой, наверно, с ума сходят. А у мамы такое слабое сердце. Она же просто…

Так что если быстро, по темноте еще, пока никто не видит, и еще можно, например, просто записку под дверью оставить… Ага, приблизительно так: "Привет, ма и па! Я тут случайно стала пантерой и пока не могу пока вернуться домой. Но со мной порядок. Скоро всё утрясется. Не нервничайте там. Любящая дочь Алина." Госсссподи! Ну и придет же в голову! Нет, всё-таки нужно поговорить. Хотя бы с мамой. На часах — половина восьмого. Пока доберешься до дома, это примерно восемь будет. На работу мама уходит в восемь пятнадцать, отец — в двадцать пять минут девятого. Времени хватит. Но назад придется возвращаться уже при утреннем солнце, что неприятно.

Алина с опаской поглядела на спящего Андрея… Записку ему оставить? А и оставить! А то проснется и испугается.

На листке черкнула: "Ушла уладить срочное дело. Приду через полтора часа. Алина." А записку положила на кухонный стол. Хлебные крошки от вчерашнего ужина стряхивать с него не стала. И от завтрака воздержалась.