Старшая правнучка

Тут появился очень гордый собой восьмидесятидвухлетний Польдик и в подробностях рассказал ясновельможным барыням, что как зеницу ока стерег барское имущество. В армию его не взяли по возрасту, и никому из этих дураков и в голову не пришло, сколько в нем, Польдике, еще силы сохранилось. Немцы даже глупее наших оказались, а он хорошо помнит доброту господ, знает, чей хлеб столько лет ел и благодаря кому такую силу накопил. Все вещи сам перенес и припрятал, а как немцев прогнали – на место перетащил. И теперь берется имущество барское оберегать, но при условии, что из панского имения сделают этот… как его… памятник старины, вот как! Музей, одним словом. Отсюда и печатей понавешали, чтоб прочие гиены не растащили, а он ответственный за государственное имущество. А не все равно, как его назвать? Главное, чтобы в целости осталось. До лучших времен, настанут же они когда-нибудь.

В итоге совещания с верными слугами вывозимые из Блендова вещи, достояние предков, поместились в одной карете.

– Мам, ты как считаешь, мы имеем право забрать вещи, принадлежавшие панне Доминике? – спросила Юстина, когда они с матерью укладывали в небольшую горку всякие мелочи.

Дорота была шокирована.

– Что ты говоришь, помилуй? И почему тебе вообще пришло в голову, будто в доме есть вещи панны Доминики?

– Так я ведь ее хорошо помню, – возразила Юстина. – Хоть маленькая была, а все помню. И как учила меня вести хозяйство, и кое-какие предметы запомнились. Вот, например, в ее комнате стоял секретер, она за ним всегда счета проверяла и расписки писала.

– Ну и что с того, что секретер стоял у нее в комнате? Ведь она приехала в наш дом вести хозяйство, своей мебели не привозила. Да в чем дело?

– А в том, что этот секретер – просто чудо! – мечтательно произнесла Юстина – Он и теперь стоит на прежнем месте, небольшой, очень узенький, как раз прекрасно встал бы в моей спальне у тети Барбары.

– Ну так бери, какие проблемы? И в карете поместится. Только освободить его сначала надо, я смотрела – весь бумагами старыми забит.

Тут уж дочь оказалась умнее матери.

– Да нет же, я бы со всеми бумагами забрала. Мама, ты не представляешь, что за прелесть записи панны Доминики. Читаешь – и словно окунаешься в ту жизнь: о соседях и холопах, о коровах и лошадях, о том, какое необыкновенное яйцо снесла Пеструшка и как следует солить огурцы, старинные кулинарные рецепты, ну обо всем на свете!

Секретер тщательно осмотрели.

– Вот хорошо, все дверцы запираются, интересно, где ключи? – спросила Дорота.

Да вот же, все ключи от дома на одном колечке. Не потерялись, просто удивительно! Панна Доминика была настоящим чудом. Я слышала, умерла скоропостижно, а хозяйство оставила в полном порядке, все на своем месте. Знаешь, мама, у меня такое чувство, словно эта необыкновенная женщина сначала проверила, все ли ключи на кольце, а потом только легла и отдала Богу душу. Хотя, возможно, где-то в этих бумагах запечатлена ее последняя воля. Дорота вздохнула.

– Вряд ли, какая у нее могла быть последняя воля, когда бедняжка осталась на свете одна-одинешенька? Я-то ее помню лучше тебя. Почитай, всю жизнь здесь прожила, сирота, бесприданница. Не повезло ей с предками. Насколько мне известно – три поколения сплошных развратников да растратчиков, уже дед ее потерял Блендов, а отец разбазарил остатки состояния и совсем молодым в могилу себя загнал. Мать ее умерла еще раньше. А поскольку Доминика доводилась нам какой-то дальней родней, бабушка и приютила ее. Ох, что я говорю! Какая бабушка, бабка бабушки. Взяла ее еще маленькой девочкой и воспитала.

– В таком случае панна Доминика заслуживает того, чтобы и ее записи стали достоянием истории, – несколько высокопарно заявила Юстина. – Возьму их все!

– Бери, бери, никто тебе не запрещает. Раз ключики имеются, проверь, все ли ящики заперты, тогда можно будет отдельно снести в карету верх и низ, ничего не выпадет. Пожалуй, еще и стол письменный поместится, для отца прихвачу. И книжек немного.

Таким образом, кроме музея в Блендове, вещи из старинного барского дома перекочевали еще в три места: в Косьмин, к Людвику на Служевец и в квартиру Барбары на улице Мандалинского. Очарованная старинным секретерчиком, Юстина разыскала толкового столяра-краснодеревщика, который взялся отреставрировать этот ценный антик. Разумеется, перед тем как отдать столяру, Юстина выгребла из него всю макулатуру.

***