Старшая сестра

Марта протянула руку и погладила следующее изображение. Полароидные квадратные снимки сменились распечатанными на фотопринтере пестрыми прямоугольниками. На первом маленький рыжеволосый мальчик стоял на пустыре, заросшим высокой сорной травой. Мальчик не смотрел в камеру, а стоял вполоборота, не зная, что его снимают. На следующей фотографии был тот же мальчик. С ранцем, размером в половину его самого, за плечами, он шел по мрачной улице, заваленной грязным снегом и мусором. Несмотря на темное, зимнее утро на улице горел только один фонарь, под которым мальчика и поймала камера. На следующем фото были только широко раскрытые, заплаканные зеленые глаза, полные ужаса. По краям снимка можно было заметить несколько прядей рыжих волос. Дальше была череда фотографий будто пародирующих первые изображения с братом: колпак, побои, ошейник. Композицию Марта выставляла одинаково до малейшей детали. Специально ездила на другой конец города за дорогущей пленкой для полароида, надеясь что вместе с ней все станет как прежде. Но эффекта не было. Мальчик был подделкой. Плохой, дешевой копией, которая постепенно приходила в негодность, превращаясь в бесхозную сомнамбулу с мутными глазами и вялым, податливым, словно у тряпичной куклы, телом. Она могла делать с ним, что угодно, выставлять в какие угодно позы. Но игра только раздражал ее. Он был отвратительным учеником, превращающем все ее занятия в фарс.

И мальчик исчез с фотографий.

Впереди была еще половина стены. Пустые интерьеры чередовались с фотографиями мальчиков. Никто из них не смог заменить Его.

— Никто!.. — вырвалось с пересохших губ Марты.

Марта подошла к куче невзрачных, картонных коробок, стоящих в углу помещения и стянула, наброшенный на них, старый, пыльный лодочный тент. Под ним оказалась черная клетка для крупных собак. Внутри, среди обрывков газет, лежало маленькое, дрожащее животное. В этом грязном комке, вздрагивающем при каждом шорохе или изменении света, трудно было узнать человеческого детеныша. Маленький пятилетний мальчик, который еще недавно ждал возвращения отца из командировке, чтобы продемонстрировать ему свой новый навык — он только-только научился читать, был совершенно неузнаваем.

Марта открыла дверцу клетки, мальчик не шелохнулся, он лежал зловонной кучей в центре клетки, позволяя мухам пировать на своей грязной коже. Марта с отвращением наблюдала за совокупляющимися насекомыми на его спине. Еще неделю назад при звуке открывающейся клетки мальчик вскакивал и вдавливая свое исхудавшее тело в стальные решетки, будто надеясь сломать их своей костлявой спиной. Он извивался и дергался, хватался за прутья и брыкался, когда Марта вытаскивала его, на это уходила целая вечность. Но теперь мальчик лишь еле заметно вздрогнул, когда когтистая ведьмина лапа сжала его лодыжку и потянула.

Ведьма поставила его на ноги, которых он почти не чувствовал, странная болезненная легкость держала его в воздухе вместо них. Все его тело превратилось в одно сплошное чувство голода. Сев на корточки перед ним, ведьма начала поправлять на нем несуществующую одежду. Достав носовой платок из кармана, и смочив его угол слюной она начала с силой тереть его щеки, размазывая многодневную грязь по коже.

Все это время она приговаривала:

— Ты был плохим мальчиком. Очень плохим мальчиком.

Мальчик безучастно смотрел на груды мусора за ее спиной.

— Сначала я думала, что с тобой точно получится. — гневно начала Марта. — Ты был таким резвым, даже укусил меня.

Она потерла левое запястье, будто воспоминание вернуло боль в старую рану.

— Но ты больше не сопротивляешься. — она с силой потрясла мальчика, который не издал даже писка и все так же отрешенно смотрел по сторонам. — Только посмотри на себя! ТЫ НЕ УЧИШЬСЯ! Все занятия на смарку!

Мальчик качался из стороны в сторону, точно воздушная фигура на ветру, не проявляя никаких признаков жизни. Он был далеко-далеко от этого вонючего, плесневелого подвала. Под его пальцами хрустела обертка подарков, которые папа привез из командировки, а вся залитая светом кухня их маленькой квартиры была укутана божественным ароматом клубничного пирога, который мама вот-вот достанет из духовки.

Несколько недель назад, под градами ударов старой ведьмы, мальчик нашел волшебную дверь внутри себя, ведущую в эту сказочную реальность его дома. И теперь каждый раз, еще только заслышав скрип ступенек под ногами мерзкой ведьмы, он проникал сюда. Здесь он не слышал ее визга и не чувствовал ничего из того, что она делала с его телом. Только потом, когда ведьмы уже не было рядом, он возвращался в свою клетку и ощущал последствия ее издевательств. Но сейчас он был далеко, рядом с семьей, и ведьма не получала ни его криков, ни слез. Ради которых она все это и затеяла. Мама когда-то читала ему похожую сказку и сейчас мальчик был убежден, что ведьма собирает его слезы для своих зелий и он не собирался ей подыгрывать.