Старшая сестра

Я положила школьную сумку, сшитую из фуросики, на ящик из-под яблок, служивший нам столом, и спросила:

– Ну что там на бирже?

– Народу – тьма, все ищут работу – много шахт кругом позакрывали.

– Ну а ты нашла себе что-нибудь?

– Больше я туда не пойду, – мрачно отрезала сестра, засунув руки в карманы пальто.

– Почему?

– Этот чиновник делал из меня дуру.

– Как?

– Я, дескать, школу еще не кончила! Говорит, таким недоучкам нигде работы не найти; в служанки и то не возьмут. Негодяй!

Сестра на чем свет ругала служащего биржи, изливая гнев и досаду.

Вспоминая все эти события, происходившие полгода назад, я шла по улицам Готодзи. На другой день после своей неудачной поездки сестра снова отправилась в Готодзи и устроилась в патинко.

Здание патинко находилось за кинотеатром, недалеко от станции. У кинотеатра я замедлила шаг, чтобы рассмотреть яркую афишу с Хидэко Такаминэ в фильме «Возвращение Кармен». С афиши улыбались Хидэко Такаминэ и Тосико Кобаяси в шикарных шляпках, под зонтиками с оборками. На витрине висели фотографии кадров из фильма. Я с интересом разглядывала их. Ведь мы с сестрой собирались посмотреть этот фильм.

Она прислала открытку, где писала, что в воскресенье сможет взять выходной, и приглашала меня в кино, вот я и приехала.

Возле патинко стояли два венка по случаю открытия нового игрального зала, а на стеклянных дверях была приклеена бумажка с объявлением о приеме на работу девушек.

Я толкнула стеклянную дверь и вошла внутрь. От духоты и табачного дыма перехватило дыхание. Играющие сидели в ряд как приклеенные и запускали шарики. В зале стоял грохот от шариков и оглушительно играла музыка.

– Сэцуко! – донесся откуда-то голос сестры.

Я подняла голову и увидела, что сестра улыбается мне из-за фанерной перегородки, возвышающейся над автоматами. Интересно, дали ли ей выходной? Я прошла в игральный зал.

Сестра молча поманила меня рукой и, опустив голову, пошла вдоль перегородки. Над фанерной стенкой виднелась лишь ее голова.

– Сэцуко, сюда.

Сестра выглянула из маленькой дверцы за автоматами. Я не видела ее два месяца – поступив в патинко, она не приезжала домой даже на выходные. Лицо ее было слегка подкрашено, на губах помада. Волосы были завиты, к форменному халатику с коротким рукавом приколота брошка – божья коровка.

– Входи, быстрее.

Сестра заметила, что я внимательно разглядываю ее, и засмеялась. Она очень похорошела, и вид у нее был веселый.

– Ты взяла выходной? – спросила я, скидывая туфли.

– Ничего не вышло. Напарница заболела, и пришлось заменить ее. Жаль, не сможем пойти в кино.

Сестра закрыла дверь на ключ.

– Это ничего, что я вошла сюда?

– Ничего-ничего, – ответила сестра и погасила красную лампочку на ближайшем автомате. Потом кончиками пальцев быстро покрутила ручку на задней стенке, и я услышала, как шарики, застрявшие в верхнем желобке, с шумом покатились и упали в коробку с другой стороны автомата.

– Что случилось? – спросила я.

– Бывает, что шарики попадают в лунку и застревают в ней. Вот я и исправила, – быстро проговорила сестра и отошла от меня. Это опять, уже в другом автомате, зажглась красная лампочка. Она погасила ее, покрутила ручку и снова подошла ко мне.

– В кино сходим в другой раз. Но коль уж ты приехала, давай поговорим. Я не могу стоять на месте, ты ходи за мной…

Не договорив, она повернулась ко мне спиной и пошла вдоль автоматов, стуча по полу шлепанцами.

– Первый ряд – номер пять, второй ряд – номер два, четвертый ряд – номер одиннадцать, двенадцать и пятнадцать. Четвертый ряд, прошу побыстрее.

Голос из динамика подгонял девушек, следивших за работой автоматов. Шагая за сестрой как привязанная, я встала на цыпочки и выглянула за перегородку.

На высоком табурете сидел мужчина с микрофоном, которого я даже не заметила, входя в зал. Маленький, невзрачный, лет двадцати пяти. Он зорко наблюдал за тем, что происходит в зале.

Я посмотрела на соседнюю перегородку. Это там, кажется, был четвертый ряд и горели три красные лампочки. Девушка за перегородкой суетливо бегала взад-вперед и гасила лампочки.

– Ко-тян, – громко позвала она.

Ей, как и сестре, было не больше восемнадцати, щеки у нее были по-детски пухлые.

– Кто это с тобой? – спросила она, когда сестра встала на цыпочки.

– Моя сестренка, – громко ответила сестра и повернула назад, потому что уже дошла до конца перегородки. Я отстранилась, пропуская ее.

– Ты писала, что Кунио ушел из дому. Почему он это сделал? – спросила сестра, проходя вперед.

– Он поссорился с Хироси. Ни мамы, ни меня не было дома. Когда я пришла, бумажные цветы, растоптанные, валялись по всему полу. Хироси уже ушел, а Кунио, укрывшись с головой одеялом, плакал.

Я рассказывала, глядя на сестру, стоявшую ко мне спиной.

– Какой жестокий! И сам нищий, и как вы будете жить, не подумал, – сердито проговорила сестра, то и дело останавливаясь и поднимая стоявшие под ногами коробки с шариками, чтобы вставить их в автоматы. Потом спросила: – Ну а куда он ушел, ты не знаешь?

– Не знаю.

– И друзей-то у него нет. Куда же он мог уйти – один, такой больной?