Старшая сестра

(Взяла гитару.) Давно не пела. Я сама с собой не люблю петь, а дома – некому, в театре – тоже ни к чему. Вообще я замкнулась… (Поет.)

Оделась туманом Гренада,

Все дремлет вокруг,

Все манит к свиданью,

Открой же вентану, Эльвира,

Не медли, друг мой милый.

Час любви улетает напрасно!…

Затемнение.

Время покатилось дальше.

Воскресенье. В комнате один Ухов. Он вырезает из газеты статью, приговаривая:

"Слушай, Карлос! Я требую, чтоб улыбнулся ты!…"

Зазвонил телефон.

УХОВ. Да?… Ее нет дома. Что передать? (Записал на листке.)

Еще раз зазвонил телефон. То же самое… Пришла Надя.

Садись и сиди, я все сделаю сам.

НАДЯ. Где Лида?

УХОВ. Пошла к Кириллу, наряжалась тут… Нет, все-таки Шура оказалась благородным человеком. Никаких сцен, никому ничего не сказала, взяла и ушла. Куда уехала, к родителям?

НАДЯ. Не знаю.

УХОВ. Хоть и некрасиво все это получилось – ну ладно уж. Решили так решили. Они тоже достаточно помучились, хватит.

НАДЯ. Была на выставке детского рисунка. Все странно, смешно, необузданно… Но если вдуматься – именно то, чего мы, взрослые люди, никак не можем добиться.

УХОВ. Когда же теперь Лида к нему переедет?

НАДЯ. Не знаю.

УХОВ. Шут с ними, может, отметить как-то это дело? Особенно называть не надо, так, в узком кругу. Или – потом, когда вся бумажная процедура закончится?

НАДЯ (разглядывает рисунок). Нарисован сеятель. Голова куда-то повернута, нос крючком, извернулся, бросает невесть куда. И такая вот улыбка! Он сеет. Он рад. Он верит в будущее! Вот это искусство. Как этому научиться, не знаю…

УХОВ. Научишься, научишься. Отдыхай. Скоро на спектакль. То ничего не давали, а то как насели, как будто никого, кроме тебя, нет. Другие ничего не делают, а ставка в полтора раза больше. Звонили из "Огонька". Интересно, что им нужно.

Звонил Филиппов. Это тот Филиппов, который снимается в кино?

НАДЯ. Тот.

УХОВ. Хороший артист, хорошо играет. Звонила какая-то Маргарита. Это не Маргарита Алигер?

НАДЯ. Нет, просто Маргарита.

УХОВ. Наконец откликнулась "Смена". Ты читала?

НАДЯ. Читала.

УХОВ. Поместили неудачно, в самом углу. Но хорошо написали, как ты пришла и сказала: "Я хочу играть Лауру". Правда, они не написали, что ты не в первый раз пришла, а в десятый, но так даже лучше. Пришла и сказала… Когда я брал вас из детского дома, вы были такие крохотные, худенькие, как два солдатика в одинаковых платьицах. Мог ли я думать, что вас ждет такая судьба? Одна кончает институт, отличница, в личном плане худо ли хорошо ли – тоже как-то определилось. Другая – ну, другая просто знаменитость!… В твоей жизни все переменилось. Тебе надо о многом подумать.

НАДЯ. Я думаю.

УХОВ. Думать мало, надо действовать…

Входит Володя.

ВОЛОДЯ. Здравствуйте.

УХОВ (без воодушевления). А… Ну, ничего, садись.

Володя сел. Он и Надя в той же мизансцене, что и в прежний его приход.

ВОЛОДЯ. Вы меня помните?

НАДЯ. Помню.

УХОВ. Извините – я продолжу. Думать, Надя, мало, надо действовать. Был у вашего директора, был у вас в месткоме, оставил заявление, что ты нуждаешься в квартире.

НАДЯ. Зачем?

УХОВ. Сама же ты об этом не хочешь говорить?

НАДЯ. Не хочу.

УХОВ. А надо. У вас в театре есть люди, которые ничего не играют, а живут в прекрасных квартирах.

НАДЯ. Кто? Где? Почему это вас беспокоит?

УХОВ. Сказала бы спасибо, что я избавил от этих разговоров тебя.

НАДЯ. Я не хочу квартиру, мне не нужно квартиру.

УХОВ (Володе). Слышал?

Володя улыбнулся, покачал головой.

Тебе сейчас не нужно. Ну, Лида у нас переселяется, теперь комната твоя. Но ведь придет время – и ты выйдешь замуж. Или ты решила остаться старой девой? А? (Володе.) Я не прав?

ВОЛОДЯ (смущаясь). Разумеется.

УХОВ. Что же тогда? Будете ютиться в этой комнате?

НАДЯ. Придет время – будем думать.

УХОВ. Время уже пришло. Тебя будут посещать люди, может быть иностранцы. По тебе

будут судить, как живут советские артисты.

Володя застенчиво кивает головой.

НАДЯ. А вы что киваете? Перестаньте, ей-богу.

ВОЛОДЯ. Не придавайте значения.

УХОВ. Скромность украшает только в первый момент. А потом к тебе начинают относиться так, как ты сама себя поставила. На завистников не обращай внимания, завидовать все равно будут.

НАДЯ. Я прошу вас, не вмешивайтесь в мои дела.

ВОЛОДЯ. Надежда Георгиевна, я понимаю, что мой прошлый приход был неприличен…

унизителен для нас обоих.

УХОВ. Вспомнил. Ты извини, она сейчас спешит.

ВОЛОДЯ. Вы тогда посмеялись надо мной и были правы. Теперь мне хочется поговорить с вами серьезно.

НАДЯ. О чем?

ВОЛОДЯ. Вы тогда спросили, в чем дело, может быть, я так стесняюсь, неуверен в себе? Это правда, я не очень уверен в себе. Я больше всего не люблю людей самодовольных, самоуверенных. Если это в человеке есть – все, он для меня не

существует. Но в то же время моя неуверенность не означает, что я действительно ни на что не способен. Одним словом, если бы вы узнали меня поближе, то, может быть, вы бы даже примирились с этим недостатком… Может быть, это неуместно, что я вам все это говорю.

УХОВ. Прости меня, Володя, но именно неуместно. Зачем ей это знать – все твои подробности, подумай сам!