Старшая сестра его величества. Власть

— Ну, — горничная вздохнула, — сирота девчонка, отца-матери нет. Наши-то дочери по комнатам сидят, на люди не показываются. А Катрила работать должна. Ее-то кормить-одевать некому. Я хотела ее к себе забрать, да герцог Форент не позволил... Отец ее стражником служил, а мать горничной в ваших девичьих покоях была. Когда вы бежали, она вас из посольства вывела, а он пропустил. Вот герцог Форент и того... их обоих, — вздохнула она, — а девчонку работать заставил. И помогать запретил... А как она подрастать стала, так мужики на нее заглядываться стали, вслед посвистывать. Пока-то еще не трогают, а вот как первую кровь уронит, так... — она не договорила. Замолчала и отвернулась. — Не принято ж у нас, чтоб приличные девицы перед мужчинами крутились... а коли крутиться, значит неприличная...

Она непроизвольно всхлипнула и вытерла слезу рукавом, отступив на пару шагов назад.

— Простите, ваша светлость, — повернулась она ко мне, — больно уж душа за дитя невинное болит. Мы-то с матерью ее подруги были. Дочки-то наши, почитай, вместе росли... Я как могу прикрываю, но...

Я кивнула. Молча. Просто боялась, что если начну что-то говорить, то не смогу вымолвить ни слова, а чтобы сдержать слезы пришлось вспомнить уроки Орега. Проклятая булка застряла в горле, перекрыв дыхание.

— Мам, — ко мне подошла Анни и потянула за подол халата, — так можно же, да?

Она не улыбалась. Смотрела на меня не по-детски серьезно. Как будто бы знала, что ждет это несчастную девочку, родители которой помогли сбежать ее матери. И я кивнула. Проглотила вставший в горле ком и произнесла хрипло:

— Я сегодня же поговорю об этом с бароном Пирром. А ты Катрила, оставайся здесь, с Анни. Никуда не выходите. А ты, — посмотрела на на горничную, — отнеси ее вещи в покои моей дочери. И напомни Таните, что я велела привести их в должное состояние. Вечером я сама отведу девочек. — Горничная прикусила губу и кивнула. Я глотнула чай, стараясь успокоиться. Теперь все будет хорошо. Ни одна сволочь не посмеет обидеть девчонку. Иначе им придется иметь дело со мной. Взглянула на горничную, — тебя саму как звать-то? И давно горничной служишь.

Надкусанную булку, сладость которой теперь горчила хуже чая, положила на блюдце. Она перестала вызывать аппетит.

— Тайка, — тут же отозвалась она. — Давно, я выросла здесь. Моя мать прислуживала герцогине Форент, и меня научила. Хотя раньше я все больше гостям прислуживала. Никто пока не взял меня в личные горничные. А его благородие, барон Пирр, сначала приставил к вам другую горничную. Из своих, ну, с которыми, — он кашлянула, обозначая связь между бароном и той молодой горинчной, что служила мне вчера. — Велел ей за вами приглядывать, да докладывать обо всем.

Я внимательно слушала. Ничего нового. Все вполне ожидаемо. Кроме одного:

— Но сегодня мне прислуживаешь ты? — спросила я.

Тайка лукаво улыбнулась и притворно вздохнула:

— Приболели-то девицы господина барона. Несварение у них случилось. А я ведь им не один раз говорила, что нельзя столько гадостей говорить, можно и своим ядом отравиться... Остальные, хотя и с одного котла ели, животом не мучаются.

Я понимающе усмехнулась. Очень знакомо. Подковерные игры среди прислуги случаются почти так же часто, как и среди их хозяев, добивающихся милости правителя. Не так уж сильно мы отличаемся друг от друга...

А Тайка тем временем продолжала:

— Моя мать, ваша светлость, местная. За отца моего замуж вышла, да при посольстве служить осталась. Из Дочерей она Ургородских, — в глазах Тайки плясали смешинки, — и до сих пор с Великой Матерью связь поддерживает. И меня научила порядки Матерей чтить... Так что не стану я его благородию на Мать доносить.

Вот так сюрприз. Я внимательно посмотрела на Тайку. Неужели она и есть обещанный мне связной? Хитра Великая Мать, ничего не скажешь. Выходит, у нее не только в замке Грилорского короля свои люди, но и в посольстве Абрегоринаской империи. А возможно и только здесь. Женщины, оказавшиеся в трудной ситуации, есть в каждом уголке мира. И если Великая Мать готова протянуть им руку помощи, значит ее агенты могут быть где угодно.

В который раз мое знание о силе и влиянии Ургородских Матерей изменилось. Хорошо, что мы с ними союзники, а не враги. И хорошо, если все остальные, так же, как мой отец раньше, недооценивают Великую Мать.

— Спасибо, — улыбнулась я Тайке. И спросила, — а если бы я не стала помогать Катриле?

Тайка пожала плечами и ответила без тени улыбки:

— Если вы настоящая Мать, стали бы. Не может Мать мимо страданий ребенка пройти. Вы, ваша светлость, раньше-то не особенно любезны были, уж простите... Вас-то Танита воспитывала. Хотела я убедиться, что на самом деле в Ургороде побывали и правду тамошнюю сердцем приняли.