Старший брат царя. Книги 3 и 4

Однако во дворце было как всегда: Ивана посадили в кресло, он приказал поставить шахматный столик и кивнул Климу, указав место напротив. Всё молча. Но и разницу приметил Клим — в кресле рядом с Иваном лежал его посох, тот самый, с железным наконечником! «Уж не для меня ли приготовил?! — мелькнуло у Клима. — Ладно».

Клим расставил шахматы, Иван предпочитал играть белыми. И ещё одно заметил: Иван не сделал жеста, придворные сами по привычке стали уходить. Царь заметил, хотел остановить их, но сдержался, прижав локтем поближе посох. Теперь Клим сосредоточился, как в бою.

Иван сделал первый ход, Клим ответил. Через три-четыре хода царь пошёл явно не по правилам. Клим не стал поправлять, а сам пошёл неверно. Ещё неверный ход, такой же ответный. Иван поднял голову. На Клима глядели глаза взбешённого человека, и услыхал шипение:

— Ты что, не зришь, что государь ошибается?!

Клим ответил совершенно спокойно:

— Зрю! Но государь волен ошибаться.

Иван стремительно отодвинул столик и, приблизив своё лицо к Климу, зашипел:

— Ты — не родня Аники!! Кто ты, Одноглаз?!

Клим перестал сдерживаться. Тоже наклонившись к царю, тихо, но очень внятно ответил:

— Я тот, кого ты ищешь всю жизнь! — Клим уловил его движение — тот потянул к себе посох, Клим прижал ногой смертоносное оружие. Иван безуспешно дёргал, а Клим продолжал: — Аз есмь твой старший брат, Юрий Васильевич! — И ещё тише добавил: — Юршу помнишь? Невесту его увёл, пытал! — Иван продолжал дёргать посох всё слабее и слабее, откинулся на спину кресла. — Я убил Изверга, кой позорил имя Юрия! И, выпрямясь, громко добавил: — Я всегда с тобой, Иоанн Васильевич. Государь наш! Постоянно!

Иван перестал дёргать посох, глаза его вылезали из орбит, открытый рот захрипел:

— Дья! Дья!.. Стра! Стра!.. Изыди!

Иван дёрнулся, чтобы встать и завалился на бок, повалив столик. Тяжёлые шахматы громко загремели. Клим поднялся и крикнул:

— Люди! Государю плохо! — И отошёл в дальний угол.

Забегали служители, прибежали лекари. Появились священники, митрополит, хор. Совершено таинство соборования и пострига. Перед святыми вратами иного мира предстал не многогрешный Иоанн, а инок Иона, ещё не успевший согрешить.

Клим долго сидел в соседних покоях. Была мысль уйти потихоньку и исчезнуть. Но его сын и внук были стражниками у Бориса, да и сам он заметен... Клим ждал. Мимо него ходили вельможи, растерянные и довольные, разговорчивые и молчаливые. На него никто не обращал внимания.

И вот появился Годунов. Клим мог поклясться — боярин на голову подрос и стал дороднее! На лице он нёс глубокую печаль. Увидев Клима, он приказал слуге уйти и не пускать никого в эти покои. Сел на скамью и показал Климу место рядом.

— Ну вот, Клим Акимович, мы и осиротели... — Клим молчал, покрывало печали сползало с лица Бориса. — Прав ты, как всегда: нельзя волновать государя! Вечная память ему! — Борис перекрестился, Клим тоже. — Ты самолично говорил, что его нельзя пугать, а сам... Что ты сказал государю? — В голосе Бориса зазвучал метал.

— Мы играли в шахматы. Ему был шах и мат.

Борис откровенно смеялся своим беззвучным смехом:

— Шах и мат! Кто такое перенесёт! — Смех тоже сполз с лица царедворца. — Я тут дослухов послушал... Он добивался — кто ты такой? — Борис пронзительно смотрел в глаза Клима. — И дослухи, и я тоже поняли так: ты ему мат, он вопрошает: «Кто ты такой, чтобы мне мат делать?!» Правильно мы поняли?.. Раз молчишь, значит, правильно. Однако ж дослухи — олухи, не поняли, что ты ему втолковывал. Только один из них понял слово «изверг». Вот я и подумал — ты оправдывался: «Разве изверг я, чтоб государя обижать!» Так ведь?.. Что ты молчишь? И его, и твои слова можно иначе повернуть. — Опять в голосе зазвучал металл.

Клим встал:

— Борис Фёдорович, что бы там ни было, сказанного не вернёшь. Я в твоей власти, боярин!

— Лепо знахарь-воевода! До схода полой воды живи на моём дворе. Потом к себе уедешь. Около тебя будет мой человек, то моё око, язык за зубами крепко держать умеет. Не возражаешь?.. Свобода тебе полная, но на людях красуйся поменьше: одному Богу известно, как всё повернётся. А мне будет не до тебя. Других дел по горло! Одно скажу тебе: Иоанн Васильевич завещал опекать Фёдора Иоанновича боярам Юрьеву и Шуйскому, да князю Мстиславскому, да оружничему Бельскому. А государь Фёдор Иоаннович их видеть не хочет! Одному мне доверяет. Вот тут и крутись как хочешь! Ну, до встречи! Мой человек проводит тебя.

— Дозволь спросить, боярин... Как мои ребята?

— А! Хорошие ребята! Вои знатные и дружные. Надёжная охрана государя Фёдора Иоанновича! — Годунов подчеркнул имя и титул.

— Спаси Бог тебя, боярин! И ещё: вот тут в чулане знахарь-прорицатель Кауко. Предсказание сбылось, надо бы отпустить. Да и других тоже...

Нехорошая улыбка прошла по весёлому лицу Бориса: