Старший оборотень по особо важным делам

– Не хотелось бы. Ну что, пошли на хазу, перетрем дела наши скорбные? А то будем здесь торчать – враз уголовка учует.

Егоров грустно усмехнулся:

– Вот дожили!

– Мы-то хоть дожили.

– Не понял...

– Пойдем, объясню.

Капала в тазик вода, остывала на тарелках закуска, которую на скорую руку сварганил Краснов. Они сидели втроем в комнате съемной квартиры. Егоров поднял рюмку, поминая Серегу:

– Пусть ему земля будет пухом.

Выпили, помолчали. Цепляя закуску, Миша громко скрижетнул вилкой по тарелке – и замер, виновато поглядывая на Егорова с Шиловым, сидевших с опущенными головами.

Должен был подъехать и Скрябин – если, конечно, сможет избавиться от «наружки», которая опять к нему прицепилась, как только он забрал машину со стоянки бизнес-центра.

Во время разговора с Романом Скрябин коротко выругался и вздохнул:

– Что ж ты мне не сказал сразу? Я столько времени был без наблюдения.

– Извини, тогда не было повода к срочной встрече.

– А теперь появился?

– Теперь – да. Есть новая информация, очень важная. Нужно как следует обмозговать.

– Я попробую, но они вцепились, как клещи...

...Шилов встряхнулся, поставил пустую рюмку, равнодушно посмотрел на тарелку с закуской:

– Надо успеть до похорон.

– Куда успеть? – поднял голову и Егоров.

– Успеть все узнать. Не могу же я не попрощаться с Серегой.

– Оптимист...

– Нет, Витя, реалист. – Шилов закурил. – Фельдмаршал тоже ищет эти пленки, и в отличие от нас он не в розыске. Так что время ограничено.

– Я правильно понял, что у Чибиса есть записи разговоров с этим ментом? – уточнил Миша.

– Правильно. Подумай, где они могут быть.

– В тысяче мест. Я же не постоянно с ним был. И вообще, вряд ли кто-нибудь это знает.

– Но один человек знает точно, – Роман усмехнулся.

Егоров и Миша переглянулись:

– Кто?

– Чибис. У него и спросим.

– Ты собираешься проникнуть в тюрьму?

– Ага. Пойду к Арнаутову, сдамся, попрошусь, чтобы посадили в «четверку». Думаю, в награду за явку с повинной «Дровосек» мне не откажет... Я собираюсь помочь Чибису убежать. Он нас сам приведет к тайнику.

Егоров покачал головой. Сперва – недоверчиво, потом – будто бы одобрительно:

– Мне говорили, что ты страдаешь сильными психическими отклонениями. Но вообще-то я тоже считаюсь сумасшедшим, так что попробуем.

– Я тоже с вами, – не задумываясь, сказал Миша.

– Ты-то куда свою башку суешь? – Спросил Шилов, доставая зазвонивший мобильник.

– Если вас поймают, меня точно посадят. За укрывательство преступников.

– Алло! – Шилов жестом попросил Краснова помолчать. – Да... Не сорваться?

Оторваться от наблюдения Скрябин не смог.

Было поздно повторять трюк с бизнес-центром, начальник службы безопасности, отработав свой нормированный рабочий день, уже уехал домой, и Скрябин попытался уйти от «наружки», используя знания городской географии. Почти час он носился по темнеющим улицам, проскакивая перекрестки на красный, неожиданно разворачиваясь, петляя по «карманам» спальных районов и ныряя в проходные дворы центральных кварталов.

Преследователи знали географию лучше.

Стасу казалось, что они с ним играют. То обнадеживающе приотстанут, то догонят и упрутся носом в багажник, то, куда-то нырнув и пропав на короткое время из поля зрения, неожиданно выскочат из бокового проезда и проедутся впритирку к борту его «девятки».

Они отыгрывались за дневной провал.

Бросив машину, Скрябин попытался оторваться пешком.

Результат был таким же. Тем более что, устав, он перестал понимать, кто следит за ним, а кто – обычный прохожий. Ему казалось, что все украдкой подглядывают за ним из-за киосков, из окон домов, из машин.

Увидев вывеску «Три поросенка», Скрябин перешел улицу и толкнул дверь.

В зале небольшого кафе было грязно. Громко играл русский шансон, за двумя столиками бухали какие-то мужики, по зеркалу на стене неторопливо шествовал вверх раскормленный таракан. Из-за стойки на Стаса подозрительно посмотрела толстая тетка-буфетчица.

– Телефон есть? – спросил Стас.

– Ну есть. Тебе-то чего?

Скрябин показал удостоверение:

– Где?

– Ой! – взгляд буфетчицы мгновенно стал подобострастным. – Вот, пожалуйста.

Она поставила перед Скрябиным аппарат, слишком новый и дорогой для такого затрапезного заведения. Наверное, какие-нибудь наркоты или алкаши по дешевке скинули краденое.

Оглядываясь на дверь, Стас набрал номер:

– Рома? Не могу оторваться. Боюсь, наведу. Извини...

Он положил трубку, вытер пот со лба. Через дверное стекло было видно, как вдоль тротуара медленно ползет какая-то машина.

– Может, вам налить чего? – предложила буфетчица.

– Водки.

– Сколько?

– Бутылку.

Ему подали поллитровку, граненый стакан и бутерброд с колбасой на щербатой тарелке. Он отошел к боковой стене, где под зеркалом тянулось продолжение стойки, налил половину стакана. Усмехнувшись, чокнулся со своим отражением и залпом выпил сивуху.

* * *

Во дворе своего дома Юра Голицын выгуливал овчарку Лолу. Занятый невеселыми мыслями о работе, Голицын почти не смотрел по сторонам. Но собака чутко отслеживала обстановку и натянула поводок, почувствовал присутствие постороннего человека.