Старший оборотень по особо важным делам

Шилов и Голицын устроились за столом. Шилов вытащил из кармана помятый лист бумаги с какой-то схемой, частично составленной на компьютере, а частично дополненной от руки, и начал:

— Так вот, сегодня к нам с явкой явились два воркутинских мальчика, которые следили за Герой Моцартом, но засветились и едва унесли ноги. А работали они на такого Колю Чибиса. Ты его должен знать: бывший опер в метро, был бригадиром у «тверских», а потом РУБОП нахлобучил всех его ребят и он ушел в тень.

— Припоминаю, — неуверенно заметил Голицын, пытаясь разглядеть, что нарисовано в схеме у Шилова. — Давно про него слышно не было.

— Теперь его мальчики занимаются слежкой и подбором места для стрелков. Смотри! — Шилов, наконец, разложил схему на столе так, чтобы им обоим было удобно. — В марте они работают за директором гостиницы «Сатурн». Результат — убит во время делового ужина в ресторане. Жора Пантелеев, лидер «чебоксарских», — третьего июня труп. Июль: Лопатин, «бригадир» — то же самое. Сентябрь — таможенник Ахматов…

— Погоди, так это ж мое дело!

— А я тебе о чем? А директор «Питер-авто» с женой — не твои?

— Ни хрена себе! — Голицын смотрел в схему, и на его лице застыла улыбка, которая бывает у людей, уже поймавших удачу за хвост, но все еще опасающихся спугнуть ее неосторожным движением.

Шилов продолжал:

— Чибис сколотил команду и принимает заказы. Группа подготовки, стрелки, прикрытие… Корпорация киллеров, мать их! Мы за один раз десяток «глухарей» поднять можем. Ну ты, правда, только по дежурству выехал, так что завтра доложишься руководству — и иди отдыхай…

— Да иди ты! — Голицын пихнул Шилова локтем. — Хрен куда вы от меня денетесь.

Роман и Стас с довольным видом рассмеялись. Голицын остался в прокуратуре чуть ли не единственным следователем, с которым было приятно работать.

Голицын посмотрел на них и тоже усмехнулся:

— Хватит ржать, давайте к делу. Стрелков эти ваши мальчики, конечно, не знают?

— Случайно знают.

— Да ну! И чего сидим, кого ждем?

— СОБР.(Специальный отряд быстрого реагирования.)

Неотложный обыск выпишешь? С бумажкой как-то веселее двери ломать.

— Легко! — Голицын раскрыл дежурную папку и достал нужный бланк.

— А не торопимся? — спросил Скрябин, наблюдая, как Голицын быстро заполняет пустые графы постановления.

— Опаздываем, — вздохнул Шилов, складывая лист со схемой. — Моцарт ведь их вчера упаковал. Хорошо, если их еще не хватились.

В кабинет заглянул Василевский:

— Начальник, СОБР прибыл. Скрябин снял с вешалки свою куртку:

— Я пошел, внизу подожду.

Голицын, продолжая заполнять бланк, между делом спросил:

— Ты все еще «и.о.», или уже на должность назначили?

— Нет еще, да я как-то и не стремлюсь. Ребята, правда, уговаривают…

— Правильно делают! Кого, если не тебя?

— Начальству виднее.

Голицын пренебрежительно хмыкнул.

Задумчиво посмотрев на него, Шилов сказал:

— Вот что, я должен сказать тебе одну вещь… — он хотел предупредить, что Краснов и Селиванов не пришли сами, замученные угрызениями совести, а были переданы людьми Моцарта, которые их предварительно хорошенько отделали, и что неизвестно, чем этот нюанс может обернуться в дальнейшем, но Голицын его перебил:

— Ты уверен, что мне это надо знать? Я не опер, я следователь. Мне достаточно того, что я знаю тебя. Держи! — Голицын протянул заполненный бланк.

— Спасибо, Юра.

— Да не за что!

* * *

Первой в тесноватый двор старого дома заехала «Альфа-ромео». Шилов и Скрябин остались в машине, а Соловьев вышел и покрутился немного, определяясь с расположением парадных и квартир. Когда он дал отмашку, Шилов со Скрябиным тоже вышли, а с улицы через узкую подворотню вкатился автобус СОБРа.

Поправляя под расстегнутой курткой лямку кобуры, Шилов дошел до автобуса, заглянул в салон:

— Значит так, орлы: клиенты серьезные, трупов наваляли немерено, терять им нечего. Есть автоматы, есть гранаты. До сих пор не попались — значит, осторожные. Так что сначала пойдут специально обученные люди в штатском, то есть мы, а пугать округу доблестным СОБРом будем в последний момент.

Старший собровец, единственный из них без закрывающей лицо черной маски, флегматично кивнул.

Шилов спрыгнул со ступеньки автобуса и посмотрел на своих:

— Ну, пошли?

— Что, старшой, окропим снежок красненьким? — проверяя пистолет, сказал Соловьев. Он всегда говорил эту фразу в таких ситуациях. Если было время, конечно.

Когда вошли в подъезд, где-то наверху скрипнула дверь и щелкнул замок.

Замерли, прислушиваясь. Услышали приближающиеся шаги. Кто-то осторожно, но в общем-то не таясь, спускался по лестнице.

— Стой здесь, мы наверх, — сказал Шилов Сереге.

На площадке третьего этажа им встретился высокий молодой мужчина в клетчатой кепке. У него были спокойный взгляд и простое лицо. Руки он держал в боковых карманах расстегнутой куртки и немного посторонился, пропуская шедшего первым Романа.

Пройдя мимо, Шилов слегка толкнул его плечом. Мужчина отшатнулся к стене, обернулся вслед Шилову и успел возмущенно сказать что-то вроде «В чем дело?», прежде чем Скрябин со словами: «Добрый день, милиция», — показал ему ксиву и потребовал:

— Разрешите ваши документы.