Старшина Империи. Часть вторая (СИ)

Уильям Виндрок вчера держался минут двадцать, а потом, извинившись вслух перед королевой и своей страной, признал своё поражение. Сначала он сознался в том, что теперь знает, какие ощущения испытывали те, кого он в своё время допрашивал. Я не ведаю, что он делал с теми людьми, у которых просил прощение, уставившись слепым взглядом в пространство, но знаю одно, сам барон сломался на второй главе методички, а значит, смелость и выдержка оставили его очень быстро, потому что разделов в учебном пособии больше двадцати. Господи, всё-таки, какой же наш мир жестокий!

Я, конечно, постарался максимально отрешится от происходящего, но вчерашний вечер навсегда отпечатался в моей памяти, а где-то в глубине подсознания засела только одна мысль — ни в коем случае, не превращаться в садиста, и не получать удовольствие от такой работы. Если придётся ещё раз через такое пройти, то только с холодным разумом и сердцем, а, если не получится, то лучше потом спиться, терзаясь муками совести. Либо застрелиться, потому что то, что стал рассказывать Уильям, повергло меня в шок. Он делился подробностями из своей жизни, как рос, учился, пошёл в армию, как участвовал в различных операциях на территории свободных земель. Я по неопытности не мог направить его словоизлияние в нужное русло, поэтому, приходилось всё это слушать, дожидаясь, когда он дойдёт до интересных мне событий. А барон рассказывал всё, и как он в детстве убил щеночка, а потом боялся, что родители узнают, и накажут, как его всё же наказали потом. Как он очень хотел повторить, но боялся, и, как ему стало хорошо в армии, когда он понял, что за работу с людьми ему еще и приплатят. От карьеры палача или пыточных дел мастера, его останавливало только одно, это отцовский гнев. У бритов, в среде аристократов не было принято афишировать такие нюансы своей деятельности. Да, многие занимались различными извращениями, темными и страшными делами, но всё это оставалось за закрытыми дверьми, а, если, что и всплывало наружу, то обществом порицалось, вплоть до изгнания из своих рядов, и полнейшего забвения. А у барона, как раз прадед в своё время попался на садизме, развлекался за счёт своего сына и внука. И столько проблем роду принесло увлечение предка, что отец Уильяма, очень негативно относился к подобным вещам, и поклялся убить своего отпрыска, если подобное повторится.

Вот юный Виндрок и таился, осторожничал, но старался не упускать ни единой возможности поучаствовать в дознании пленных, а для этого надо было постоянно отправляться в боевые командировки, в которых и дослужился до звания младшего лейтенанта. И ларчик открывался просто, он банально получал удовлетворение от процесса, такое, какого не испытывал ни с одной женщиной. Но, как бы он не скрывал свои наклонности, кто-то из командования стал догадываться об истинных причинах служебного рвения морпеха, и барон решил спрятаться на время, залечь на дно, вот и попросил перевода на Тау Метам несколько лет назад. Уж не знаю, сколько в его страхах было реальных причин для переживаний, но он очень сильно боялся какого-то лейтенанта Смита, и, что тот расскажет всё отцу.

В общем, бежал от проблем, а тут тишь, да гладь. Да, он восхищался размахом неизвестного гения, трепетал от восторга, когда бродил по пещерам и туннелям базы, но всё это не отменяло истины — тут была такая глухомань. Через полгода он уже лез на стены от скуки, ведь, он не мог даже в город выйти. И так целых два года, и только сейчас появилось какое-то шевеление, и снова облом, они в боях участвовать не будут, их задача — эвакуация. А потом отпуск, а дома ждут нерешённые проблемы, и когда он снова окажется в бою неизвестно.

Нда, трубы у чувака горели страшно, если не сказать более грубо, и тут пилот — дар небес. Уильям сам вызвался руководить поисковым отрядом, первым нашёл истребитель, лично захватил в плен русского, и, предвкушая скорое удовольствие, совсем забылся, бросив свой отряд на произвол. Именно поэтому не было никакого охранения, пираты просто бродили по поляне, а морские пехотинцы её величества просто решили отдохнуть от жесткой муштры лейтенантов. А когда мы нападали, барон тупо растерялся, и не смог оказать сопротивление, потому что, когда кровь отливает от мозга, особо не повоюешь.

Нда, как же он с Торпом не сошёлся, думаю, коммандер со своей страстью к охоте, и этот садист, нашли бы друг в друге партнёров по интересам. Хотя, понятно как, презрение офицеров к тем, кто ниже в действии. Нет, надо Гадела попросить, что бы он застрелил меня, если я превращусь в такое существо. Но, продолжим.

Оказавшись в плену, обколотый препаратами Виндрок, рассказал бы всё и так, но тут и произошла главная закавыка, у него столько гормонов в крови бушевало, что в совокупности с нашей химией, он, вдруг, стал очень храбрым. Потому и решил молчать. А это памятка мне на будущее, тьфу, блин. Но, как бы там ни было, после своей биографии, Уильям рассказал всё, что знал о лаборатории.