Старшинов

И все же есть река любви!
Она бежит, хоть нету моченьки…
А ведь когда-то дни и ноченьки
Над ней гремели соловьи.

Да, знаешь, были времена,
Когда в объятиях течения
И радости и огорчения,
И жизнь и смерть несла она.

Как мне она была горька!
Я был готов уже отчаяться…
Но, как известно, все кончается, —
 И ты уже не та, река.

Не та, не та, совсем не та:
Где гребни волн с крутыми взлетами,
Ну где они, с водоворотами
Твои былые омута?

Теперь течешь едва-едва,
И соловьи не манят трелями,
И возвышается над мелями
Полуметровая трава.

Но я прошу тебя: журчи,
Пой песенки леску прибрежному,
Ведь все-таки тебя по-прежнему
Питают светлые ключи.

(«Река любви», 1962)

Это стихотворение стало песней, в шестидесятые годы прошлого века довольно популярной. Звучала она в исполнении и Марии Пархоменко, и Алисы Фрейндлих.

ЛЮБОВЬ И СТРАСТЬ — РЫБАЛКА

Есть два типа рыболовов. Первые исходят из принципа «в этой речке рыбы нет». Попав на водоем и закинув удочки, они ждут клева минут десять — пятнадцать и, если такового не наблюдается, со спокойной душой идут пить водку (как предлагал своему приятелю чеховский герой).

Вторые исходят из принципа прямо противоположного: где есть вода, там есть и рыба. Они способны дождаться поклевки даже в той речке, где рыбы действительно нет. Это — элита рыбацкого племени, наиболее азартная и умелая его часть. Именно таким рыбаком был Старшинов. По словам Владимира Бровцина, директора рыболовно-спортивной базы «Медведица», рыбачившего с Николаем Константиновичем на протяжении двадцати лет, он никогда не заканчивал рыбалку первым, как бы они ни уставали, ни намокали и ни замерзали. А по собственному признанию Старшинова, он мог «целые сутки сидеть в лодке, не есть, не пить, лишь смотреть на воду и на поплавки».

«Целые сутки», конечно, преувеличение, но всю светлую часть суток — от рассвета до темноты — он в самом деле способен был проводить за этим занятием, забывая о таких насущных вещах, как еда и питье. Когда он рыбачил на своем любимом озере Судомля, насильно вручаемый ему на день «рыбацкий паек» часто привозил назад нетронутым, включая даже воду. При этом он проплывал в лодке со своей «щуколовкой» не один километр.

И дело тут не в сверхчеловеческих возможностях, просто сам процесс рыбной ловли поглощал его настолько, что происходило «исчезновение времени» (так называется один из рыбацких рассказов Старшинова). В другом рассказе он с некоторым даже возмущением приводит часто высказываемое досужими людьми предположение о том, что любит рыбалку за «возможность спокойно обдумать свои новые произведения, не спеша прояснить свои планы и замыслы».

— Когда я ловлю рыбу, я ловлю рыбу. И только, — объясняет он людям, не понимающим таких простых вещей.

Зато потом полученные на рыбалке впечатления выливались в стихи, рассказы и очерки, составившие со временем отдельную книгу «Моя любовь и страсть — рыбалка», вышедшую в 1990 году в издательстве «Физкультура и спорт» стотысячным тиражом и мгновенно исчезнувшую с прилавков книжных магазинов. Это не учебник по технике рыбной ловли, хотя какие-то описанные в ней приемы ужения очень интересны, и не путеводитель по рыбным местам Советского Союза, хотя география рыбацких путешествий Старшинова довольно обширна. Это — книга впечатлений и встреч, причем рыбакам в ней отведено не меньше места, чем рыбам.

С каким восхищением и сочувствием пишет он в рассказе «На всю жизнь» о преданном до последних дней жизни любимому занятию пожилом рыбаке:

«…Проходя по берегу, я увидел ползущего по-пластунски к воде человека.

Прошел два шага, и он, заметив меня, замахал рукой, показывая мне, чтобы я не подходил ближе — не спугнул рыбу. А потом все объяснил:

— Тише, тише… Это я голавля здесь хочу поймать… Здоровенный ходит… Такая хитрая и осторожная животина… Если он тебя не видит, брось ему кузнечика — он его мгновенно схватит. А если тебя увидел, либо скроется, либо разгуливать будет вокруг да около, даже хвостом подденет его, а взять не возьмет…

Так я и познакомился с дедом, отчаянным рыболовом.

Он искусно ловил голавлей, прибегая ко всякого рода хитростям. А как-то пригласил меня на рыбалку. Все лето потом мы ходили с ним по речке…

На следующий год он признался:

— Трудно мне уже пробираться по кустам да по круто-склону — ноги не держат. И далеко не уйдешь — за день намучаюсь так, что сил никаких нет. Может, поедешь со мной на озеро, там лодку достанем…