Старшины Вильбайской школы

Они дошли до отделения Паррета. Ни тому, ни другому не хотелось распространяться на неприятную тему, тем более неприятную, что теперь она была единственной преградой, мешавшей им стать друзьями, чего втайне оба желали.

— Покойной ночи, — сказал холодно Блумфильд.

— Покойной ночи, — отозвался старшина.

XXIX СТАРЫЙ ВОПРОС В НОВОМ СВЕТЕ

Рано утром на следующий день Ферберн был очень удивлен неожиданным визитом: Ридделя, а взглянув на озабоченное лицо своего друга, он даже испугался. Тревога его еще усилилась, когда Риддель сказал ему:

— Я пришел просить тебя об одной услуге.

Ферберну, как и всем, было известно, что за последнее время у старшины было много неприятностей; он никогда не расспрашивал его о них — он знал, что если Ридделю понадобится услуга, он обратится к нему первому. Должно быть, теперь он за этим и пришел, и Ферберн поспешил ответить с готовностью:

— Ты знаешь, что я всегда сделаю для тебя все, что могу. В чем дело?

— Не можешь ли ты одолжить мне банку варенья?

Ферберн вытаращил глаза. Он думал, что Риддель попросит его по крайней мере сопровождать его к директору по какому-нибудь важному делу или откроет ему тайну, касающуюся судьбы всей школы, и вдруг — варенье! Он расхохотался, как сумасшедший.

— Фу, как ты меня испугал! Погляди ты на свое лицо: ну кто с таким лицом говорит о варенье?

С минуту Риддель смотрел на своего друга рассеянным взглядом, а потом и сам рассмеялся.

— Какой я, однако, дурак! Я не объяснил тебе, зачем мне варенье. У меня сегодня завтракают двое «мартышек», и я только что вспомнил, что не приготовил им десерта. Не найдется ли у тебя еще чего-нибудь? Я все возьму.

Ферберн отворил свой шкафчик. Риддель нагрузился всевозможными сластями, взял в объятия банку с вишневым вареньем и выбежал из комнаты, торопливо ответив на расспросы Ферберна о том, какие «мартышки» и по какому случаю:

— После, после расскажу.

Едва успел Риддель окончить приготовления к приему гостей, как зазвонил колокол на молитву.

Надо, однако, сказать, что приготовления его чуть не пропали даром. Сгоряча Парсон и Тельсон изъявили свое согласие на приглашение старшины, но как только он скрылся из виду, их охватило сомнение.

— Как ты думаешь, зачем он нас зовет? Уж не нахлобучку ли собирается сделать за последний скандал в парламенте? — спросил Тельсон.

— Наверное. Я не пойду.

— Только зачем же для этого приглашать завтракать? Странно как-то…

— Ничего нет странного: ведь он чудак. А кстати, хорошо он угощает?

— Угощает он отлично: он щедрый. — Тельсону как бывшему фагу старшины это было хорошо известно.

— Знаешь, я думаю, лучше пойти, — сказал, подумав, Парсон. — Если это нахлобучка, так от нее все равно не спрячешься.

— Пожалуй, пойдем, — согласился Тельсон.

В назначенный час друзья подходили к комнате старшины. Судя по их медленной походке и нерешительному стуку в дверь, они все еще немного побаивались, но зато, когда дверь отворилась и глазам их предстал накрытый стол, весь уставленный закусками и лакомствами, они пришли в такой восторг, что даже забыли поздороваться с хозяином.

— Очень рад, что вы пришли, — встретил Риддель своих гостей. — Садитесь за стол, будем завтракать. Тельсон, ты не забыл еще, как варить яйца?

Тельсон не забыл — и принялся, не теряя времени, доказывать свое искусство. Парсон взялся резать хлеб и намазывать маслом тартинки. Когда стряпня была кончена и первый аппетит удовлетворен, мальчики принялись болтать самым непринужденным образом. Занимать их не понадобилось, и Ридделю оставалось только руководить беседой и наводить ее понемногу на желаемую тему.

— А мы было испугались, — говорил Тельсон: — Парсон вообразил, что вы хотите задать нам нахлобучку.

— И не думал. Это ты вообразил, а вовсе не я, — отозвался сконфуженный Парсон.

— Неправда, ты… А какой скандал учинили мы в парламенте!.. — обратился Тельсон к Ридделю. — Это все Парсон; он первый затейник на такие штуки.

— То есть я всегда первый попадаюсь, — поправил Парсон с видом угнетенной невинности.

Риддель засмеялся.

— Кстати, Риддель, слыхали вы, что сегодня назначено частное заседание парламента? — спросил Тельсон.

— Нет, не слыхал. По поводу чего же?

— По поводу вас.

— Меня?!

— Да, и даже не по поводу, а против вас. Вас хотят исключить из членов парламента.

Для Ридделя это было совершенною новостью.

— За что же меня хотят исключить? — спросил он с удивлением.

— Все из-за этого дела с гонками: за то, что в прошлый раз вы не хотели сказать, кого подозреваете. Многие уверяют, будто вы сами в этом замешаны. Только вы не бойтесь: я, Парсон и все наши пойдем на заседание и отстоим вас.

Ридделю не хотелось говорить с мальчиками на эту тему; к тому же время уходило, а они были еще далеко от Виндгама и его затруднений; между тем необходимо было добиться, правду ли говорил дневник. Надеясь на недогадливость своих собеседников, Риддель решился приступать к делу прямо.

— Не знаете ли, отчего Виндгам не пришел на последнюю практику крикетистов? — спросил он.

Мальчики переглянулись.

— Н-не знаю, — отвечал Тельсон и покраснел.