Старшины Вильбайской школы

— Да, хуже этого и не было, — согласился Тельсон, накладывая толстейший слой варенья на свой хлеб. — Ничем развлечься нельзя: все-то запрещено. На реку ходить запрещено, в город запрещено, мне к вам нельзя, вам ко мне нельзя. Даже вельчитов поколотить и то минуты не выберешь… Ужасная скука!..

— Крикет этот надоел хуже горькой редьки, — продолжал Парсон. — Вот уж третья неделя, как, кроме крикета, никаких развлечений нет.

— А дневник-то мой? — заявил неожиданно Бошер.

Все расхохотались.

— Ах, да, правда, твой дневник — большое развлечение… Кстати, где он? С тобой?

— Ну, нет, я не так глуп. Больше он вам не попадется, будьте покойны!..

Вдруг Парсон вспомнил:

— А ведь мы тогда не наказали Бошера за то, что он радикал. Надо бы наказать его примерно.

И все подхватили:

— Да, да, наказать изменника, непременно наказать!

— Ой нет, братцы, не надо, вы меня уже наказали! Право, наказали! — кричал бедный Бошер. — Да я и не радикал. Вот погодите, я покажу вам когда-нибудь свой дневник, сами увидите…

По счастью для Бошера; гражданский пыл школьников остыл. Заставив его побожиться, что он не радикал, они оставили его в покое.

— Да, в прошлом году было гораздо веселее, — сказал Парсон, возвращаясь к прежнему разговору. — А все оттого, что в прошлом году мы были осторожнее и не попадались. В этом году сколько раз мы попадались одному Паррету!.. Теперь и затевать что-нибудь страшно — могут исключить.

Все согласились, что этим рисковать не стоит.

— Ты говоришь, в прошлом году мы меньше попадались. Попадались мы столько же, а просто нам больше спускали, — сказал Тельсон. — Тогда классные старшины были как-то добрее, а теперь все они чего-то злятся и за все придираются. Третьего дня, например, затеяли мы с Пеном дуэль на резинках. Отмерили шесть шагов и условились, что каждый может сделать по шести выстрелов. То-то смеху было!.. Я попал ему три раза в глаз, а он мне только два раза в нос. Понятно, шумели. Впрочем» не очень. Пришел Ферберн… ну, и влетело обоим.

— А у нас-то разве лучше? У вас хоть старые классные старшины, а у нас новые и, конечно, стараются показать свое усердие: пошевелиться просто не дают. Ну, хоть вчера: что я особенного сделал? Швырнул сапогом вслед Бошеру — и не в дортуаре, а в коридоре, — и то досталось… Как сменили Гема и Ашлея, просто житья не стало.

— У вельчитов, говорят, еще хуже.

— Что уж тут! Раз Риддель с Блумфильдом помирились, да еще, пожалуй, дружбу заведут, нам совсем плохо придется, — сказал Парсон и даже рукой махнул.

— Вообще эти старшины — сущее наказанье: терпи и молчи… На своего рассердился и подрался, а с ним что сделаешь?

— Положим, каверзу всегда можно подстроить, только потихоньку, чтобы не знали, кто… Например, подложить им под одеяла крапивы, — предложил Бошер.

— Крапивы… Нет, это нехорошо.

— Ну, так пиявок.

— Фу, какой ты глупый, Бошер! Не в том дело, крапива или пиявки, а в том, что потихоньку… И это низко, понимаешь? — напустился Парсон на неудачливого изобретателя. — И, наконец, где мы возьмем пиявок?

— Знаете что? — придумал Тельсон. — Нападемте на них в парламенте. Они постоянно разглагольствуют о том, что там все равны, и разные разности в этом роде… Ну, вот и нападем на них там.

— Великолепная мысль! — воскликнул в восхищении Парсон. — Мы, как это называют в газетах… ну, словом, мы остановим дела палаты. Чудесно!

— И выйдет из этого только то, что джентльменов Тельсона, Парсона, Бошера и компанию торжественно выведут из зала заседаний, — заметил Кинг.

— Не смеют вывести. А свобода слова на что? Ведь мы будем только говорить, и больше ничего… А если и выведут, так не беда: скандал-то все-таки мы устроим, и они разозлятся.

Проект был принят единогласно. Последовало совещание. Было решено, что они составят особую партию, которую назовут… как же они ее назовут? Название — вещь важная. Стали придумывать и после горячих споров из многих вычурных названий выбрали наконец придуманное Парсоном и отличавшееся не столько смыслом, сколько благозвучностью, а именно: «Картечница». Для маленького мальчика Парсон хорошо знал парламентские правила, и по его предложению компания достала программу завтрашнего заседания парламента и принялась вносить поправки.

— Назовем это «поправками», и тогда им нельзя будет к нам придраться, — сказал Парсон.

— Какие же поправки мы внесем?

— Ну, вот, например, тут сказано: «Мистер Котс внесет предложение о том, чтобы заменить математику древними языками». А мы внесем поправку: «Заменить древние языки математикой», и так далее. По каждой поправке голоса разделятся… Видите, это совсем не трудно. Все дело в том, чтобы разозлить их…

На другой день было назначено заседание вильбайского парламента. Не помышляя о готовившемся на них нападении, члены палаты собрались обсуждать довольно избитый вопрос о том, что выше: древние языки или математика. Но в это заседание им предстоял сюрприз, и не один.