Стартует мужество

И каждый из нас строго, с пристрастием еще раз спросил себя — готов ли сесть в боевую машину, нет ли колебаний и пробелов в знаниях.

На следующий день наше звено, опередив другие на три-четыре летных дня, вышло к боевым машинам. Истребители, сверкая темно-зеленой краской, стояли как в строю, словно гордились своим превосходством перед низенькими учебными машинами.

Первый полет — ознакомительный. Надеваю парашют и усаживаюсь в кабину. Несмотря на наземную тренировку, все кажется неузнаваемо новым: мощный мотор закрывает передний обзор, мешает при рулении, педали ниже, чем на учебном самолете, в кабине вдвое больше приборов.

Пилотирует инструктор. Моя задача присмотреться к машине, заметить как можно больше особенностей полета.

Оторвавшись от земли, инструктор переводит самолет в набор высоты. И-16, кажется, висит на моторе, маленькие закругленные плоскости не дают ощущения опоры. Полет по кругу занял всего четыре минуты. Самолет, коснувшись земли, жестко запрыгал на неровностях, гулко гремя фюзеляжем.

 — Ну как? — спросили у меня курсанты, ожидавшие своей очереди.

 — Заметил большую скорость, крутой угол набора высоты и больше ничего, — откровенно признался я.

Одного за другим инструктор быстро провез всех десятерых курсантов группы и зарулил машину на стоянку.

В последующие дни Киселев отрабатывал с нами отдельные элементы полета. Особое внимание обращал на плавность действий рулями управления. На первых порах все давалось с большим трудом, несмотря на наши старания. Дело в том, что на УТИ-4 движения ножного и ручного управления дифференцировались в зависимости от скорости полета. Это исключало механическое запоминание.

Но постепенно мы привыкли к истребителю и сами начали замечать свои ошибки.

В часы подготовки материальной части к полетам курсанты тщательно изучали сложную машину. Техник Усов распределял работы так, что каждый из нас обязан был подготовить определенный агрегат, и непременно с оценкой «отлично».

 — Вы теперь можете самостоятельно готовить машину к полету, — сказал Усов, глядя, как уверенно работают курсанты.

 — Разрешите возразить, товарищ воентехник? Кириллов только в классе видел крепление стабилизатора, а на боевой машине — увы, — смеялся Рогачев.

 — А я виноват, что ли, если конструктор поместил узлы крепления в такую тесноту, — оправдывался Кириллов.

Стабилизатор крепился в самом хвосте фюзеляжа. Чтобы пробраться туда, надо было пролезть между спинкой кресла пилота и бортом самолета. Обычно техники поручали эту работу курсантам некрупной комплекции.

Однажды в часы работы на материальной части техник приказал расчехлить боевой истребитель и подготовить его к завтрашнему дню. Хорошее предзнаменование: кому-то посчастливится вылететь самостоятельно.

С утра, как обычно, инструктор сел в УТИ-4 и порулил на старт, а на боевом вылетел в зону командир звена. Выполнив пилотаж, Герасимов поставил самолет на заправочную, а Киселев продолжал летать с курсантами. Казалось, надежда на самостоятельный вылет рухнула. Но нет, подошла и моя очередь лететь с инструктором.

После второго провозного полета он, не выключая мотора, вылез из кабины и направился в «квадрат». Возвратился оттуда с командиром звена. Сейчас меня будут проверять перед самостоятельным вылетом.

Герасимов молча надевает парашют и садится в инструкторскую кабину.

 — Выруливайте и взлетайте, — коротко приказывает он по переговорному устройству и как бы между прочим добавляет: — Проверял Гончарова, показал отличные результаты.

Меня охватило радостное волнение. Еще бы! Сколько мечтали мы о самостоятельных полетах на боевом истребителе, как долго шли к этой заветной цели… Но когда самолет оторвался от земли, волнение улеглось, голова стала ясной, казалось, руки и ноги сами делают все что нужно.

Выполняю один за другим два полета. Командир звена сидит в передней кабине, мне виден лишь его затылок, обтянутый выгоревшим на солнце шлемом. Герасимов спокоен, ведет себя, как пассажир. После второй посадки он, не говоря ни слова, махнул рукой в сторону заправочной, что означало — заруливай.

Я зарулил, выключил двигатель, и опять меня охватило волнение — а вдруг, как Кириллову, скажет: «Вылетите, когда сухим будете выходить из кабины». Стараюсь казаться спокойным, незаметно смахиваю со лба капельки пота. Командир снимает парашют. Мне кажется, он чем-то недоволен. Не без робости обращаюсь к Герасимову:

 — Разрешите получить замечания? Вместо ответа командир не мне, а инструктору говорит:

 — Можно выпускать.

Сказал и ушел на старт.

Мне хочется как-то выразить свою радость, но я одерживаюсь.

 — Сейчас, — говорит инструктор, — вылетит Гончаров из первой группы, а за ним и ты полетишь.

Я надеваю парашют, но сомнения не оставляют меня. А вдруг в последний момент командир передумает?

Ребята особенно участливо помогают мне застегнуть парашют, осматривают самолет. Рядом запускает свою боевую машину Гончаров. Прогрев и опробовав мотор, он порулил на старт.