Старуха

– Ты не поверишь: я белила от железа буду как раз железом и очищать! В белилах этих железо трехвалентное – а окись титана к нему очень прочно прилипает. Я эту дрянь растворю в серной кислоте, а потом туда засуну чистое железо – и так как железа в растворе будет избыток, то оно все преобразуется в двухвалентное. Которое у окиси титана не прилипает, поэтому, когда а осажу эту окись едким натром, то железо останется в растворе и белила станут по-настоящему белыми.

– Интересно, добавлять железо в реактив чтобы железо из реактива убрать… думаешь получится?

– Я знаю, просто придется столько кислоты бездарно извести… и это при том, что мне вообще белила не нужны!

– Вер, ты что говоришь-то?

– Слова говорю, русские, я надеюсь. А… я не в том смысле, мне эти белила как сырье нужны. И чем чище будет сырье, тем проще будет все остальное делать. Хотя это как раз не осень-то и срочно, так что не суетись: железо на досуге сделаешь, мне сейчас алюминий куда как важнее. Да и кислоту я собираюсь на кое-что другое пустить… как думаешь, мне Иван Алексеевич по шапке даст если я одну бутылочку кислоты изведу?

– Большую бутылочку?

– Ага, двухведерную…

– Изводи, я их себе много заказала, но с угарным газом бериллий вроде проще чистить получается. Так что если он спросит, скажу что я всю кислоту выпила.

– С тебя станется… За неделю алюминий мне сделаешь?

– Считай, что он уже у тебя.

– Я в тебя верю!

Василий Васильевич как раз восьмого сентября переехал в новый корпус химического отделения: под «стекляшку» там ему было выделено довольно большое помещение. А еще по настоянию товарища Тихонова ему выделили сразу четыре «вакансии», причем даже предоставили право самому новых стекольщиков набирать – хотя по поводу набора новых сотрудников он довольно долго с Валентином Ильичем предварительно беседовал. Результаты этой беседы проявились несколько своеобразно: из примерно десятка знакомых Василичу «кандидатов на вакантные должности» сам он смог выбрать троих, а после обсуждения кандидатур с товарищем Тихоновым на работу были приглашены лишь двое – но и это Василич счел существенным успехом. Потому что работы внезапно стало буквально невпроворот, химические кафедры как будто вступили в соревнование «кто больше стекла закажет» – но им всем все же было не тягаться с заказами от Веры (и ее подруги Шуры, заказы от которой Вера «очень просила» считать важными наравне с ее собственными). Профессора теперь каждый день приходили в стекляшку ругаться – но Василич Верины заказы все равно ставил с высшим приоритетом, а на профессоров нажаловался Валентину Ильичу. И только после этой жалобы ругань со стороны профессоров не то чтобы прекратилась, а несколько ослабляя – а товарищ Тихонов пообещал «до конца месяца кадровую проблему решить». Как – это Василич не понял, ведь практически всех московских стеклоделов он лично знал, однако решил, что «начальству виднее» и больше об этом не беспокоился, сосредоточившись на изготовлении очень заковыристых стеклянных приборов для девочки. То есть для девушки, но выглядела-то она разве что малость старше двенадцатилетней его дочери Любаши!

В Лианозово, точнее в «экспериментальной лаборатории Первого МГУ», как раз к началу сентября закончили наладку паровой машины, от которой теперь крутились многочисленные станки. А к станкам инженер Дорохеев набрал почти два десятка рабочих-металлистов, причем с учетом указания, поступившего от представителя НТК: рабочих брать самых лучших. Откровенно говоря, сам инженер не совсем представлял, чем будет заниматься этот заводик и даже думал, что рабочим здесь предстоит больше дурью маяться – однако уже восьмого сентября он отправился в Москву на Моховую, чтобы поговорить с товарищем Тихоновым на предмет «увеличения штатного расписания»: рабочие, конечно, были очень не против и сверхурочно поработать, поскольку сверхурочные неплохо оплачивались – но по опыту товарищ Дорохеев знал, что при таком режиме работы скоро повалит сплошной брак: уставший рабочий наверняка что-нибудь, да испортит. А заказы пошли такие, что у него даже начали возникать мысли, а не слишком ли он небрежно относился к проверке профессиональных навыков нанимаемых рабочих. Хотя по части грузчиков у него таких мыслей не было, тот же вагон бочек с креозотом они разгрузили вообще меньше чем за полчаса…