Старуха 3

– Представляю… Ладно, опять ты на пару миллиардов наговорила, а теперь успокойся и собой займись. Музыку там напиши… только сама, не желаю больше несуществующих женщин искать! А твои музыкальные упражнения я как-нибудь вытерплю, к тому же ты скоро этим сможешь днем заниматься, не терзая мои уши.

– В самом деле, Вер, – заметил Витя, – у тебя музыка получается ведь замечательная!

– Не получается. Каждый может хотя бы раз в жизни хорошую музыку придумать – но записать ее для других людей… кстати, это, Лаврентий Павлович, очень веский довод в пользу музыкального образования школьников.

– Тебя надо наркомом культуры назначить, чтобы сама этим и занималась. А музыку ты и в самом деле можешь очень хорошую писать.

– Еще повторю: каждый может хорошую музыку придумать, под настроение. Ну было у меня как раз такое, рассталась с детской влюбленностью, стих подходящий вспомнила – а тут Надя подвернулась: без нее у меня бы всяко ничего не получилось бы.

– А поподробнее про влюбленность детскую можно? Ты же эту песню год назад написала?

– Лаврентий Павлович, может расскажем ему? Все же какой-никакой, а муж, и он уже волнуется…

– Это не мне решать, посоветоваться надо. Хотя… ты же все равно расскажешь.

– Без разрешения начальства – ни в коем случае.

– Да и черт с тобой, приму ответственность на себя, тем более Виктор все проверки прошел и все подписки дал. Виктор, ваша супруга… только это относится к государственной тайне высшей категории, даже в Политбюро об этом знает только три человека… в общем, ей не двадцать восемь, а только двадцать три… на днях исполнится. Да, она в университет поступила в двенадцать… и смиритесь с тем, что женились на гениальной девчонке. Но теперь-то она всяко уже взрослая, солидная… на что очень хочется надеяться, замужняя дама. Думаю, вас эта новость не очень расстроит, все же вы женились-то не на паспорте, а на этой заразе… но… в общем так. В любом случае, вам вероятно следует это знать – по крайней мере, чтобы не беспокоиться о здоровье ваших детей…

Когда Вера уже ложилась спать, Витя спросил:

– А чего я про тебя еще не знаю?

– Теперь ты про меня знаешь уже всё, за мелкими исключениями, про которые никто никогда не узнает, их женщины вообще никому не рассказывают.

– А.. а почему раньше не говорила?

– Ты же слышал, что Лаврентий Павлович сказал: это государственная тайна высшей категории. Кроме меня об этом знали только товарищ Сталин, Лаврентий Павлович и с недавних пор товарищ Тихонов. Теперь еще и ты, и этого достаточно. Да и прав был Лаврентий Павлович, когда сказал, что не в паспорте дело: у меня иногда возникает впечатление, что я в этой теплой компании знающих вообще старше всех. Не просто же так меня Старухой прозвали: чувствует народ во мне что-то такое… Ладно, спим: завтра снова на работу… да, ты что-то говорил про пуансоны, которые давления не выдерживают?

В конце февраля состоялся очередной, уже восьмой Съезд Советов. В правительстве была идея провести чрезвычайный Съезд еще в конце тридцать шестого года, но идея поддержки в руководящих массах не нашла: слишком много «ответственных товарищей» из-за войны в Монголии были туда переброшены для оказания «неотложной помощи» столь резко расширившейся дружеской стране и физически не успевали вернуться до конца года. А случится Съезд месяцем раньше или позже – это особой роли все же не играло.

То есть большинство людей считало, что эти месяцы были не особо важны, но некоторые товарищи думали иначе. И за два месяца провели «воспитательную работу» среди избранных делегатов так, что новая Конституция была на Съезде принята практически единогласно. За этим Лаврентий Павлович очень внимательно следил, и результатами остался очень доволен. Лично ему больше всего радости доставило то, что идеи некоторых товарищей Съезд единодушно отклонил, и Закавказская республика осталась единой. Впрочем, с республиками по новой конституции все вообще было интересно: Союзные и автономные теперь получили равные права (за мелкими исключениями, особо оговоренными в принятых там же, на Съезде, законах). Полностью исключалась любая дискриминация населения по национальному признаку и социальному происхождению, провозглашалась «свобода совести», вводилось обязательное восьмилетнее образование (тоже в деталях расписанное в отдельном законе). И в целом все остались довольны. Ну, почти все.