Старуха 5

– Да, и то помело, которое ты почему-то называешь своим языком, нам тоже на пользу пойдет, – добавил Лаврентий Павлович. – Потому что переговоры всяко простыми не будут, а у тебя как-то получается убеждать других людей в правильности любой чуши, которую ты несешь. Но не волнуйся, чушь тебе нести уже не придется, мы сейчас с тобой поделимся тем, что мы придумали.

– Дяденьки, вы ничего не перепутали? Я в Стокгольм еду успокаивать Густава, а переговоры с фашистом вести будет… кто, кстати?

– Переговоры вести будет советский маршал… ракетных войск, мы ведь так вроде решили? – Сталин повернулся в сидящим тихо Ворошилову и Шапошникову, и Шапошников согласно кивнул. – Так вот, маршал ракетных войск Синицкая Вера Андреевна. Мундир тебе к вечеру уже построят, и все ордена и медали, которыми мы тебя потихоньку наградили, на него приколют. Кроме тех, которые ты получить успела, но их ты и сама прицепишь.

– Сдается мне, что вы тут съели что-то не особо полезное, или скурили…

– Старуха, – в разговор снова вмешался Берия, – это делается исключительно для представительских целей. Фашист – фельдмаршал, и он с советским маршалом будет все же разговаривать на равных, у фонов ихних с чинами всё строго. Так что полетишь маршалом, а как все закончится, мы тебя можем хоть в рядовые разжаловать и из армии выгнать… наконец.

– Вера, – негромко добавил товарищ Тихонов, – тут еще очень важен тот момент, что с немцем ты сможешь без переводчика… а как ты решения принимать умеешь по обстановке, мы знаем и в тебе уверены. К тому же Густав, если что, сумеет объяснить немцам отдельные специфические вопросы, и нам поможет. То есть лично тебе – поможет, а другим… он же выгоды, в том числе и для Швеции, твоими глазами выискивает… Ну некому, кроме тебя, туда ехать!

– Да я и не спорю… а о чем говорить-то с немцем?

– Собственно, для этого мы… – Снова заговорил Сталин. – Вера Андреевна, у вас сейчас время еще есть? Я про младенцев…

– Сейчас, – вера глянула на часы, – у меня примерно час еще свободен, но если не успеем договориться, то… я тогда просто отлучусь на полчасика… минут на сорок.

– Договорились. Если не успеем уложиться, то подождем, конечно, сейчас это для нас, сами понимаете, вопрос важнейший. Итак, мы с вами согласны, что для нас приемлемой является лишь полная и безоговорочная капитуляция…

Вера внимательно выслушала то, что сказал Сталин, затем уточнения «по процедуре», высказанные Молотовым. Соображения Шапошникова и Ворошилова, ехидные комментарии Лаврентия Павловича, а затем сообщила и то, что она обо всем этом думает:

– Вы, мне кажется, буквально все продумали, каждое мое слово на этих переговорах и даже интонации. Но, боюсь, мое выступление перед немцами будет, мягко говоря, не очень убедительным. Вы тут посидите полчасика, чаю попейте или вообще пообедайте, а я вернусь минут через сорок и, еще раз все продумав, скажу, чего мне не хватает.

– Через час, – подвел промежуточный итог Иосиф Виссарионович. – Насчет обеда вы, Вера Андреевна, верно заметили, времени уже много…

Семнадцатого июля утром фон Клюге пригласил фон Вицлебена, и как только за ним закрылась дверь в кабинет, сообщил:

– Эрвин, русские вроде согласились на переговоры… в Стокгольме, но они поставили два довольно неприятных условия…

– И эти условия нам придется принять…

– Я тебя и пригласил, чтобы решить, должны ли мы вести переговоры с такими условиями.

– Должны, я это и сказал.

– Но ты даже не выслушал их!

– Мне плевать, что они нам предлагают. Вчера в семь вечера русский самолет, этот реактивный их монстр, сбросил четыре бомбы на эшелон с танками, и сбросил их после того, как эшелон прошел по мосту в Диршау. А на обратном пути он же сбросил еще четыре бомбы на эшелон, в котором перемещался батальон наших артиллеристов возле Мариенбурга. Ни одна из этих бомб в эшелоны не попала…

– Тебя беспокоит то, что русские бомбят нас за триста километров от фронта?

– Ни одна из бомб в эшелоны не попала, но танки сгорели все, а в эшелоне с артиллеристами на выжил ни один человек. Русские нам показали, что они легко уничтожат все наши войска, но пока не хотят разрушать города, ведь им никто не мог помешать сбросить эти же бомбы на станции в Мариенбурге или в Диршау…

– Кроме наших зенитчиков.

– Гюнтер, этот монстр летает со скоростью свыше восьмисот километров и наши зенитчики не то что прицелиться, они его заметить не успевают. А по сообщениям с фронтов таких монстров у русских уже не менее полусотни имеется. И то, что они просто не сожгли нашу армию вместе с городами, где она дислоцирована… Мы принимаем их предложения по переговорам и единственное, на что я теперь надеюсь, так это на то, что русские согласятся на время переговоров хотя бы перемирие объявить.

– Тогда собирайся.

– Куда?