Старуха 5 (СИ)

— И контра. У нас что на Аландах творится?

— Одиночные самолеты они научились аж над Варшавой замечать… чаше всего, а групповые вылеты — вплоть до Вены. Но только… сильно групповые. А в твоем ведомстве по этому поводу есть что сказать?

— Немножко есть, ночных ракет пока сотни полторы, к середине мая до двух сотен, надеюсь, набрать сможем. Но вот больше — точно нет. Так что вся надежда на Павла Осиповича.

— А затем — и на Владимира Михайловича. Но ты тоже хороша: заставила его сделать самолет, который метров с двухсот от СБ никто не отличит.

— Я надеюсь, что не отличит.

— И надежды твои Владимир Михайлович оправдал: есть данные… агентурные: немцы считают, что мы в западные округа поставили именно СБ с новыми пропеллерами. Мясищеву только за это Героя Соцтруда дать нужно будет.

— И Сухому!

— Я тебя знаю, твоя бы воля — так они с ног до головы орденами обвешенные ходили. Но — обломись: на Политбюро принято решение им по Звезде дать. Но ты не плачь: по Звезде за каждый новый самолет…

— Спасибо огромное!

— На тебя просто смотреть приятно, как ты за других людей радуешься! Честно скажу: только ради того, чтобы на тебя в эти минуты посмотреть, я бы людям каждый день ордена всякие выдавал бы. Но придется подождать: сама понимаешь, секретность нужно соблюдать. Так что решение принято, а постановления пока нет, а вот когда самолеты себя проявят…

— Подольше бы не проявляли… но ведь не получится…

— И все равно мы победим!

— Ага, уничтожим фашистскую гадину в его собственной берлоге. Вот только победа заключается не в том, чтобы разгромить гитлеровцев, и даже если мы Остров под воду опустим, это будет еще не победа.

— А что тогда ты считаешь победой?

— Долго рассказывать, да и не время еще.

— Насчет опускания острова должен сказать… как члену ГКО сказать должен: товарищ Хлопин уже дюжину своих изделий изготовил.

— Это он молодец…

— Что не так? Только что сияла, как начищенный пятак — и опять мрачнее тучи…

— Лаврентий Павлович! У меня настроение сейчас по десять раз на дню меняется! Само по себе меняется, безо всяких причин! И спрашивать меня почему это — смысла ни малейшего, я и сама не знаю!

— Ну уж совсем-то за дурака ты меня не держи! Извини, пойду я… но если что-то тебе захочется…

— Идите уже! Но за Звезды нашим авиатором — огромное спасибо!

Заседания, хотя и довольно непродолжительные, в ГКО стали практически ежедневными. И на вечернем заседании первого мая Лаврентий Павлович сообщил «пренеприятнейшее известие»:

— Эстонские товарищи сообщили, что Гитлер ввел в Эстонию две танковых дивизии, всего около четырехсот пятидесяти танков. Так же две дивизии размещены в Латвии и одна дивизия размещена в Литве. Но литовская нам представляется наиболее боеспособной, в ней исключительно новые немецкие танки на вооружении состоят.

— А на других возможных направлениях?

— На других у нас с товарищами плоховато. По косвенным данным можно предполагать, что танковые дивизии разворачиваются в районе Жешува и к югу от Белостока. Меры мы приняли, противотанковые силы в нужный районах разместили. Насколько эффективно они сработают, мы заранее, конечно, знать не можем, но есть веские основания предполагать…

— По срокам что-то выяснить удалось?

— Старуха убеждена, что нападение будет либо в ночь на семнадцатое, либо на двадцать четвертое. И она это вроде неплохо так обосновала…

— Ну-ка, поделись с нами ее выводами?

После того, как Берия изложение закончил, Сталин заметил:

— Надо же, а Слава пришел к тем же выводам, но совсем по другим причинам. Он все связывал со сроками посевной…

— То есть по любым основаниям мы приходим к одним и тем же выводам, — высказал свое мнение Тихонов.

— И выводы все равно могут быть неверными. Однако мы обязаны считать, что это — действительно самый вероятный вариант, и, значит, уже шестнадцатого армия должна быть в максимальной готовности.

— Будет, — поспешил заверить Лаврентий Павлович, — они уже сейчас в ней находится. То есть не РККА…

— Нужно бы и РККА подготовить, — не очень уверенно заметил Валентин Ильич.

— Не нужно, — буквально огрызнулся Лаврентий Павлович. — Пока краскомы изображают для немцев пьянь, фашисты серьезной разведкой не заморачиваются: зачем, если и так все видно?

— А протрезветь-то они успеют?

— Успеют, у РККА будет минимум неделя для протрезвления. Да и пьют-то они… причем не они, а специально подготовленные товарищи, не до поросячьего визга. И дисциплину нарушают не они — так что будем просто ждать.

— И будет для фашиста сюрприз такой!

— Валентин, будет война. Причем Старуха убеждена, что война будет страшная.

— Ну да, и чем больше мы выкосим врага в самом начале… извините, товарищи, просто второй месяц на нервах…

— Извиняем. Как проходит заполнение полевых складов?

В половине третьего ночи в Кремле раздался гудок аппарата ВЧ и взволнованный голос оператора станции на Аландах сообщил:

— Наблюдаем воздушные цели, групповые, много… очень групповые, мы их видим аж до Бухареста.

— Лаврентий, отдавай приказ!

— Уже отдан. А сколько там было самолетов — узнаем уже утром… Иосиф, нужно народу сообщить, кто займется?