Старуха (СИ)

— Нет конечно, они того, кто им тайну раскроет, просто тихонько прикопают где-нибудь в тихом месте. Но сами же знаете: народ падок на громкие посулы…

— Знаю. А вот что еще я от тебя пока не узнал, не знаю. Рассказывай, что ты еще придумала? И вопрос еще такой: а твоя эта установка нормальный-то бензин выпускать может?

Насчет бензина… если хотите, то этим можно разбавлять самый паршивый прямогонный, он сразу станет лучше: октановое число с пятидесяти до семидесяти двух поднять будет совсем просто. Просто, хотя и глупо…

— Ты не увиливай, что нового-то придумала?

— За кого вы меня держите? Ничего я еще не придумала… разве что… а вы не хотите в ТНК свой автозавод быстренько выстроить?

— Грузовички эти маленькие делать?

— Это тоже лишним не будет. Но я слышала, что мы с Фордом контракт заключили на постройку автозавода?

— Трудно было это не услышать, — усмехнулся Лаврентий Павлович, — об этом во всех газетах…

— А вот о том, что Хадсон предложил для СССР завод выстроить дешевле и быстрее раз в пять, вы слышали?

— Ничего подобного…

— Так, я вам открою великую тайну… завтра утром дам вам перечень тех товарищей, которые нам совсем не товарищи и которые о предложении Хадсона в Москву просто не сообщили. А Форда контракт на тридцать три миллиона долларов, а обойдется он еще дороже потому что все дорожает. И завод он будет для нас лишь делать — а Хадсон предлагает за двадцать миллионов с копейками просто два готовых завода купить. Если мы не станем сопли по столу размазывать, то уже через год у нас будет нормальный автозавод.

— А где мы возьмем двадцать миллионов?

— Изыщу. Как только вы мне скажете, что завод в НТЕ строить готовы, то сразу же и изыщу. Так вам список гадов-то нести?

Первого июня, когда народ радостно шел в последний день перед выходными на работу, Лаврентий Павлович сидел в кабинете товарища Сталина с очень грустной (или очень сердитой) физиономией:

— Ну что, Лаврентий Павлович, подтвердились данные этой вашей Старухи?

— Да. Фирма «Хадсон» подтвердила, что готова продать за двадцать один миллион с учетом погрузки и транспортировки два завода: один моторный и один автомобильный. Вот по персонам пока ясности нет…

— С персонами мы разберемся… вы разберетесь. Тихо и спокойно разберетесь…

— Безусловно, Вера меня предупредила, что если шум поднимать, то получим обвинения в антисемитизме, хотя там и не евреев хватает. Но понять, откуда она эти списки взяла…

— А что по тому вопросу, который я вам весной задавал? Выяснили что-нибудь?

— Выяснил кое-что. Выяснил гораздо больше, чем ожидал, но все же сильно больше чем хотел.

— Что-то вы загадками заговорили.

— А теперь расскажу и разгадку, хотя вам она не понравится. А уж как она не понравилась мне…

— Ну так я слушаю.

— Наша, как вы выразились, Вера Андреевна не имеет ни малейшего отношения к Варваре Синицкой, по документам которой она была зачислена в университет.

— В принципе ожидаемо. А к кому она тогда отношение имеет, вы выяснили?

— Выяснил… наверное. Хотя пока и сам поверить в то, что удалось выяснить, я не могу. Просто не в состоянии поверить.

— Это почему так?

— Потому что нашей Вере Андреевне сейчас, оказывается, всего лишь пятнадцать лет. А это значит, что в университет она поступила когда ей было двенадцать…