Старухи

Первое лето пролетело очень быстро. За летом, как водится, пришла осень. Такой осени у Елены Олеговны тоже никогда не было. Тепло! И в сентябре, и в октябре… Но теплынь какая-то особенная, с предчувствием, что всё может враз измениться…

Накануне отъезда (двадцать седьмого октября) был чудный день, а за ним – такая же чудная, волшебная ночь. Без преувеличения! Распахнулось небо, и рассыпались по нему звёзды.

Ей вспомнились строки Полежаева:

Простри на небеса
Задумчивый свой взор:
Не зришь ли в них Творцу
Согласный стройный хор?
Не чувствуешь ли ты
Невольного восторга?
Дерзнёшь ли не признать
И власть, и силу Бога,
Таинственный устав,
Непостижимый перст
В премудром чертеже
Миров, планет и звезд?

Всю зиму Елена Олеговна скучала по деревне и мечтала о новом лете, но… Такого прекрасного лета, как то, первое, у неё здесь больше не будет никогда…

А ведь всего-то пять лет прошло… Но как все изменилось! Сын и внучка почти совсем перестали приезжать… Сын успел развестись и теперь гулял напропалую… У внучки настал переходный возраст… В деревне откуда-то появились «новые» старухи… И эти «новые» старухи «оккупировали» лавочку возле ее «дома»…

* * *

Иногда Елене Олеговне хотелось подойти к старухам, поговорить, спросить их о чем-нибудь. Например, как они спят по ночам, не страдают ли бессонницей, как она… Хотелось… но она останавливала себя: «Что у меня с ними общего? Ни-че-го! Не впишусь я в их «команду». У них сложилась своя атмосфера, которую я, скорей всего, не пойму и не приму…»

Раиса (жена лесника Василия), крепкая деловитая женщина лет сорока, работавшая в соседней деревне почтальоном и сросшаяся с велосипедом, хоть и общалась с некоторыми из «новых» старух, но знала о них мало.

– Что тут делают эти старухи? – спросила однажды Елена Олеговна Раису. – Откуда они взялись?

– Откуда взялись, я толком не знаю. А плохого ничего не делают. Но… странная история… Как только они поселились здесь, зимой в деревню стали приходить волки.

– Да ты что?!

– Правда!

– И что?

– Да ничего. Приходят и воют…

– Ужас какой! Съесть что ли старух хотят?

– Вряд ли, – Рая засмеялась. – Старухи их, наверное, подкармливают.

– Нет, Раечка! Тут какая-то другая причина. Волк не дружит с человеком.

– Значит, старушки эти – оборотни, и по ночам в волков превращаются.

Рая опять засмеялась, села на велосипед и уехала.

Так ничего существенного из разговора с Раей о «скамеечных» старухах Елена Олеговна и не узнала. Но стало страшновато…

* * *

А ведро так и стояло пустое. Хочешь – не хочешь, а за водой идти надо. И дорога одна: мимо старух. Туда-то ладно – с пустым ведром, можно быстро проскочить, а обратно – с полным, да ещё и в горку… Горка хоть и небольшая, но всё равно… Елене Олеговне уже многое тяжело делать.

Стала сына ругать. «Как не стыдно?! Две бочки во дворе, а он не удосужился воды наносить. Хитрый какой!» Конечно, не так уж трудно сходить за водой и самой, но… при одном условии: если на скамейке нет старух.

Решительно взяла ведро и также решительно вышла из дома.

Проходя мимо старух, Елена Олеговна поздоровалась с ними. Старухи ответили ей. Доброжелательно, с улыбкой. «Неплохие все же старухи, – подумала Елена Олеговна. – Желают доброго здоровья… Улыбаются…»

Набрала воды и под взглядами старух пошла назад. Не споткнуться бы!

«И почему у меня всё так сложно?!» – ругала себя Елена Олеговна. Всегда хотела подниматься к вершинам духа… А сама с людьми ладить не может. Смешно!

«Сейчас пройду и мило улыбнусь», – решила Елена Олеговна. И прошла, и мило улыбнулась. Старухи тоже улыбнулись в ответ и тоже довольно мило. Лишь одна, которая никогда без нецензурных слов не разговаривала, улыбнулась озорно и ехидно. Может, показалось?.. Что возьмёшь с невоспитанной старухи?! Для этой старушенции Елена Олеговна давно придумала подходящее, на ее взгляд, прозвище – Хулиганка.

Прошла, наконец, мимо. Подошла к калитке. Не видит, но догадывается, что старухи смотрят ей в спину, и даже знает, что при этом думают. А думают про её сына и думают не очень хорошо. Привёз, мол, мать в заброшенную деревеньку, поселил в полуразрушенной избушке и оставил одну, чтобы не мешала ему жить в далёком и прекрасном Петербурге. «А это уже не ваше дело!» – мысленно огрызнулась Елена Олеговна. А калитка, как нарочно, не открывается… Ну, никак! Крючок заело… А одна рука ведром занята…

Не успела Елена Олеговна поставить ведро на землю, как оно вдруг стало невесомым.

– Ой! – вскрикнула от неожиданности Елена Олеговна и повернула голову.

Рядом с ней стояла та самая ядовитая старуха, которую Елена Олеговна прозвала Хулиганкой. Была эта старуха чуть повыше Елены Олеговны, но худее. Лицо острое, как топорик. Несмотря на старухин возраст, в пластике её движений и во всей фигуре угадывались сила и ловкость.

– «Постой, да ты неловок, дай-ка я…» – без улыбки сказала старуха.