Старухи

– Нина правду говорит, – согласилась Гламурница. – Это просто издевательство! Сколько это еще будет продолжаться?! В результате мы все поумираем, а она останется.

– Вы просто тупые старые коммунистки, – подвела итог Ельцинистка.

– Ты что ли, паскуда, молодая?! – взвилась Хулиганка.

– Это вы мне? – невозмутимо и подчёркнуто интеллигентным тоном поинтересовалась Ельцинистка. – Ты – дерьмо в туалете!

– А-а-а-ах!!! – ахнули старухи.

– Вот тварь! Убью! – Хулиганка снова кинулась к Политику-Ельцинистке.

И опять её перехватила Большая старуха. Она сжимала в своих мощных объятиях худую острую старушку до тех пор, пока та не перестала вырываться.

– Всё равно её убью, – тихим голосом пообещала Хулиганка.

Интеллигентная Анна-Историк высказала своё мнение:

– Об убийстве говорить, конечно, не надо. Даже в шутку. Но Ольгу, правда, надо изолировать. Я вижу выход только в этом.

– Я выбираю первое предложение – убить, – подала свой голос Ельцинистка. – Это гуманнее изоляции.

Сказала и заплакала. Сильно, горько… Сгорбилась еще больше… Почти к коленям…

Старухи примолкли, испугавшись такого поворота событий.

Ульяна подошла к Ольге-Ельцинистке, обняла её и, покачивая словно ребёнка, ласковым голосом стала увещевать:

– Да ты что, милая?! Что раскричалась? Кто он тебе? Отец родной? Или может, брат, сын?.. Оля, Оля! Ты ведь не хочешь вражды? Не хочешь. Я знаю. И мы не хотим. А будешь так себя вести… Задирать всех, оскорблять… Кто-нибудь вызовет машину с санитарами…

– Я нормальная! – вырвавшись из объятий Ульяны, выкрикнула Ольга.

– Я знаю, знаю! – поспешила успокоить её Ульяна. – Но они-то, которые приедут, об этом не знают. Скрутят тебя и увезут в неизвестном направлении. Вот и подумай: стоит ли твой Ельцин этого? А?

Старухи согласно закивали головами.

– Да вы все не так понимаете! – закричала Ольга, но Ульяна вновь заключила «подругу» в крепкие объятия.

Ольга уже не сопротивлялась, а даже как будто сама прильнула к Большой старухе.

– Ты, Ульяна, хорошая… Но, к сожалению, у тебя есть один недостаток…

– Нет у нее недостатков! – твердо сказала Нинка-Хулиганка. – Ни одного! Ее вчера причислили к лику святых!

– Вот это хорошая шутка! – поддержала Историк.

Даже Ельцинистка улыбнулась.

– Все же есть один. Мне кажется, что ты, Ульяна, на митинги не ходишь.

Старухи захихикали.

– Замечание правильное, – сказала Ульяна, – не хожу.

– Вот видишь?!

– Не моё это дело – митинги. Людей там очень много. У меня голова от них кружится. Могу упасть. А человек я не маленький, поэтому и раздавить могу трех-четырех, которые поменьше…

– Ты не пойдешь, она не пойдет, та тоже не пойдет… Кто же тогда будет ходить на митинги? Кто?! – с осуждением в голосе, спросила Ольга.

– У нас для этого есть ты. Мы для митингов не годимся. Давай, милая, распределять обязанности. Ты – на митинги, а мы – в лес за грибами и ягодами. Согласна?

– А она к пацанам на дискотеку, – указала на Гламурницу Хулиганка.

И Гламурница поддержала, заорав песню:

«Захочу – полюблю,
Захочу – разлюблю
Бо-га-ты-ря-а-а-а…»

Не дав Гламурнице допеть, вскочила со скамейки Хулиганка с частушкой:

Говорит старуха деду:
– Я в Америку поеду.
Поступлю в публичный дом,
Буду жить своим трудом.

Старухи сначала ахнули от неожиданности, а потом расхохотались. Смеялась у своего окошка и Елена Олеговна. Хулиганка, раззадоренная успехом, продолжила:

А мой милый – мильцанер,
Не боится драки,
Потому что у него
Пистолет на сраке.

– Хватит, Нинка! Уймись! – захлёбываясь смехом, простонала Монашка (Евдокия).

– Да почему же «уймись»?! – вступилась за Нинку-Хулиганку Ульяна. – Кому плохо от её частушек?!

– Давай, Нинка! Спой ещё! – закричали старухи.

И Нинка спела:

Мой милёнок тракторист,
Ну а я – доярочка.
Он в мазуте, я – в говне,
Чем же мы не парочка?

– Ещё, Нинка! Ещё давай! – кричали старухи.

И Нинка «зазвездилась»:

– Сейчас дам. У меня их, этих частушек…!

Мы сидели с милкой рядом,
Обнимались горячо:
Она выбила мне зубы,
Я ей вывихнул плечо.

Не переждав смеха, Нинка запела следующую частушку:

Я нашла заначку мужа
И купила сапоги.
Больше мне они не нУжны,
Он мне вырвал две ноги.

Каждую из своих частушек Нинка сопровождала «пританцовкой» и «припевкой»:

– Ух-тюх-тюх-тюх! Ух-тюх-тюх-тюх!..

Старухи (одна, вторая, третья), приподнимая юбки, со смехом бежали в кусты, смеялись в кустах, продолжали смеяться, выйдя из кустов, и на обратной дороге к скамейке.

Нинка «выдохлась», и Ульяна предложила продолжить «концерт» другим старухам:

– А что, девчата? Не одна же у нас Нина такая частушечница! Кто следующий? Выходи!

– После Нинки?!

– А что тут такого?!

Старухи стали отнекиваться:

– Да что ты, Ульяна?..

– Что? Никто не осмелится?