Старые черти

В университете, под чутким руководством Гвен и Дороти, она пробовала исправить положение, читая или пытаясь читать книги по этим двум предметам, а еще по искусству — в них картинки были красивые, хотя далеко не все. Ничего из этого не вышло, и к концу учебы Рианнон забросила все попытки с чувством стыда и облегчения. Стыд так и остался: она отчетливо помнила свидание с невысоким студентиком, изучавшим немецкую культуру, и его изумленные слова в конце вечера: «Да ты же ничем не интересуешься!» Тогда Рианнон ничего не ответила и не нашла ответа до сих пор: то, что ее действительно интересовало, было слишком незначительным, слишком расплывчатым и не могло бы составить учебный курс. Так уж сложилось, но она по-прежнему чувствовала себя неловко.

В коридоре послышались шаги Розмари. Рианнон виновато запихала в пачку сигарету, которую только что вытащила, и сделала вид, будто увлечена гороскопом. Прочитала предсказание для Львов (ее знак), которое обещало хороший день для завершения коммерческих сделок, если только Львы не разразятся своим знаменитым рыком.

— Уильям звонил. Ну, ты знаешь, Уильям Томас.

— Да? — переспросила Рианнон, стараясь выказать должные интерес и удивление.

— У него сегодня выходной, и я пригласила его заехать к нам. Ты не против?

— Конечно, нет! Прекрасная мысль. Это… — Рианнон едва не сказала: «…внесет хоть какое-то разнообразие в твою жизнь», — но сдержалась и закончила невнятным голосом: — просто замечательно!

— Еще чаю?

— Нет, спасибо, милая. Мне пора собираться.

— Позовешь меня, когда будет нужно.

В ванной Рианнон повесила на крючок просторный, явно с мужского плеча, махровый халат — его подарили на день рождения Алуну, но тот через пару недель снова стал носить парижский, из светло-зеленого муарового шелка. Тапочки, которые связала Дороти из красной шерсти и украсила зелеными буквами Р — под цвет валлийского флага, немного жали, особенно в подъеме левой ноги, и Рианнон обычно снимала их с облегчением. Ночная рубашка выглядела довольно скромно: белая хлопчатобумажная ткань и отделка шитьем.

На стеклянной полке возле ванны стоял новый флакон с шампунем из натуральных трав; на горлышке болталась карточка. «Пришли шесть штук, — прочитала Рианнон, надев очки, — получишь бесплатное подвесное кашпо для цветов или другой зелени». Она аккуратно сняла карточку и спрятала в шкафчик. Последнее время она охотно включалась в такие акции — словно играешь на скачках; правда, можно и прогадать, как с тем набором поварских ножей (восемь этикеток от пирогов со свининой и чек на восемь фунтов пятьдесят пять пенсов, почтовые расходы включены), которые затупились примерно через двадцать минут.

Она шагнула в душ — застекленную кабину с диском управления, как на пульте ядерного ракетного крейсера. Кабину вместе с центральным отоплением и кое-каким кухонным оборудованием установил прежний хозяин дома, владелец многоэтажной автостоянки, который так и не успел насладиться удобствами, перед тем как въехать на своем «вольво» в стену. Как утешительно сообщали, он скончался от инфаркта еще до столкновения. Рианнон до сих пор не привыкла к душевой кабине и действовала методом проб и ошибок, хотя уже не боялась обдать себя ледяной водой или струей пара. Она намылила голову шампунем («Благодаря своей мягкости годится для ежедневного использования» — гласила этикетка), прополоскала волосы, нанесла шампунь во второй раз и оставила на две минуты, как требовала инструкция. За это время она успела намылиться сама и тщательно смыть пену теплой водой, прежде чем переключиться на холодную — для тонуса.

Стоя на быстросохнущем коврике, Рианнон вытиралась полотенцем и одновременно смотрела на матовое окно, силясь понять, какая на улице погода. Приняв решение, она аккуратно вытерла ноги и равномерно размазала тональный крем из тюбика по еще влажной коже, маскируя выступившие вены. Затем побрызгалась дезодорантом, припудрила под грудью и между ног присыпкой, снова надела халат и тапочки и, окликнув по пути Розмари, пошла через лестничную площадку в спальню.

Если не считать объемистых черных мешков под окном и брошенной на кровать одежды — платья, костюма и чего-то еще, — в спальне царил идеальный порядок. Главное место в ней занимал изумительной красоты викторианский туалетный столик с мраморной столешницей и тяжелым овальным зеркалом. На столе стояла ваза с розами из сада; сама ваза тоже была разрисована бутонами роз. Рианнон причесалась, радуясь, как всегда, что ей повезло с волосами: они были все такие же густые, послушные и почти без седины — только немного подкрасить. Она все еще орудовала расческой, когда вошла Розмари.

— Мама, что это у тебя на ногах?

— Невесомая тональная основа. То есть это так называется, я специально смотрела. От «Макс Фактор». Я брала для лица, но она оказалась слишком темной. Там еще была надпись: «Светлый мед». Думаю, название цвета, да?

— Хорошо, а зачем ты намазала ноги?

— Ну, иначе пришлось бы надевать чулки, и я подумала, что в такую хорошую погоду можно обойтись без них.