Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— Не знаю. Я рассчитываю на это. Если его не будет поблизости, то смогу. Она… Мне кажется, она проявляет ко мне симпатию, — робко сказал Робин, — когда он не появляется, чтобы все изгадить.

— Если она не поедет, сможете ли вы уговорить ее прогуляться на стоянку?

— Наверное. Она хочет купить серебряную козу у старушки Мари.

— Тогда, возможно, стоит сказать ей, что мы звонили и просили ее выбрать для Рики какую-нибудь статуэтку. К примеру, рождественскую сценку.

— Хорошая мысль. Ей это понравится.

— Отлично. Держите машину наготове и уговорите Джинни пройтись к стоянке. А потом предложите проехать до гостиницы, чтобы отвезти статуэтку.

— Знаете, сэр, я думаю, мне это удастся.

— Хорошо. Как только она окажется у вас в машине, делайте что хотите, но держите ее подальше от замка. В любом случае привезите ее к нам. Сомневаюсь, что она согласится остаться пообедать. Можете сымитировать поломку на пустынной дороге. Ну не знаю, проявите инициативу. Забейте выхлопную трубу. И вот еще что. Баради — или кто-то другой — говорил мне, что для своих вечеринок вы облачаетесь в некую униформу.

— Точно. Она называется мантией солнца. Мы носим ее дома и… и обязательно вечером по четвергам.

— Не та ли это белая хламида, в которую был одет Оберон сегодня утром?

— Да. Нечто вроде роскошной монашеской рясы с капюшоном.

— Не захватите ли вы с собой парочку?

Робин повернул голову и в изумлении уставился на Аллейна.

— Как хотите…

— В течение дня улучите момент и положите их в машину.

— Я не понимаю…

— Разумеется, не понимаете. Принесите две, если у вас есть две. Вовсе не обязательно тащить одеяние мисс Тейлор.

— Ее одеяние! — воскликнул Робин. — Притащить! Да в этом все и дело! Завтра вечером они заставят Джинни надеть Черную Рясу.

— В таком случае принесите одну белую, одну черную, — спокойно сказал Аллейн.

2

В четверг вечером на Лазурном Берегу, где и так всегда царит театрализованная атмосфера, разразилось поистине потрясающее действо: в оправдание прогноза погоды была срежиссирована гроза.

— Приближается дождь, — послышался хриплый голос с балюстрады замка Серебряной Козы. — Слышите? Гром!

Далеко на юге небеса откликнулись невнятным бурчанием.

Карбэри Гленд взглянул на разодетую фигуру, примостившуюся на балюстраде. Фигура сливалась с пурпурной гирляндой бугенвиллей.

— Когда вы говорите, я вижу перед собой голос, а не человека, — сказал Гленд. — Вы похожи на сказочную птицу, дорогая Сати. Если бы я себя так погано не чувствовал, то непременно написал бы вас.

— Шорох, бормотанье, взрыв и дробь, — продолжала Сати в радостном предвкушении. — А потом дождь. Так оно всегда бывает. — Она вытянула губы и глубоко затянулась длинной сигаретой.

Баради подошел к ней и отнял сигарету.

— Это против правил, — сказал он. — Всему свое время. Вы чересчур возбуждены. — Он выбросил сигарету и вернулся на свое место.

Горизонт осветился белым сполохом, и после паузы послышался отдаленный грохот.

— В «Комеди Франсэз» это получалось гораздо лучше, — заметила Аннабелла Уэллс, презрительно поджав губы.

Баради так низко нагнулся к ней, что его нос и ее ухо образовали некое сюрреалистическое единство. Под носом Баради шевелились усы, словно жившие своей собственной жизнью, под усами пухлые губы кривились в почти беззвучной артикуляции. Выражение лица Аннабеллы Уэллс не изменилось. Она едва заметно кивнула головой. Лицо доктора еще ненадолго задержалось над ее шеей, а затем он вновь откинулся в кресле.

Над почерневшим морем вспыхнула молния и надвое расколола небо.

— Раз, два, три, четыре, — считал хриплый голос под аккомпанемент хлопков в ладоши. Возгласы других гостей покрыл раскат грома.

— Всегда надо считать, — пояснил голос, когда вновь стало тихо.

— Больше всего я ненавижу, — быстро заговорила Джинни Тейлор, — не гром и не молнию, а вот эти промежутки между раскатами. Как сейчас.

— Пойдем в дом, — предложил Робин Херрингтон. — Необязательно торчать здесь.

— Я хочу как бы испытать себя.

— Учитесь быть храброй? — со странной интонацией спросила Аннабелла Уэллс.

— Джинни явит нам отвагу львицы и пылкость феникса, — сказал Баради.

Аннабелла резко поднялась и эффектной походкой двинулась к балюстраде. Баради последовал за ней. Джинни отбросила волосы со лба, взглянула на Робина и тут же отвела глаза. Робин приблизился к ней, Джинни упорно смотрела в сторону. Робин неуверенно топтался на месте. Карбэри Гленд, полуприкрыв глаза, вглядывался в затянутое тучами небо и помутневшее море.

— Зловещее великолепие, — испуганно пробормотал он. — Которое, впрочем, совершенно невозможно написать. Что радует.