Старые добрые времена

– И вечная жизнь?

– Нет, вот этого Страна Бесконечных Возможностей обеспечить не может. Видишь ли, без смерти в этом мире ничего не возможно.

– Ну а если со смертью?

– Тогда возможно все.

И тут Ктесфион попросил:

– Колдун, ты возьмешь меня с собой?

– Конечно, – ответил тот. – Потому я сюда и пришел. Я все время рассчитывал на такое твое решение.

– Тогда почему ты не сказал мне об этом сразу?

– Я ждал, когда ты предложишь сам.

– Но почему ты выбрал именно меня? – спросил Ктесфион. – Что я – какой-нибудь особенный?

– Ни в малейшей степени. Просто в наши дни трудно найти скромного, порядочного ученика. Человека, в котором сочетались бы, с одной стороны, наивность, а с другой – изобретательность и ловкость, но в меру того и другого. Того, кто интересовался бы колдовством просто ради колдовства.

И вот кудесник и его новый ученик унеслись в голубую бездну на поиски того, что невозможно выразить словами, и, насколько нам известно, пребывают там и поныне, исследуя царства возможного в надежде найти новые знания и новые источники наслаждения. Они покинули Каликситею, ее несносных родителей и тех богачей, что смогли купить себе бессмертие и от которых произошли мы с вами. И вот мы живем, проводя наши бесконечные жизни в тоске и равнодушии, потому что ничего нового с нами уже не может случиться.

И все же, дети, будущее не так уж беспросветно. Мы верим, что Смерть когда-нибудь вернется на землю и освободит нас от безбрежной скуки наших жизней. Мы свято верим в это. Мы не можем доказать существование Смерти, однако верим в нее. Когда-нибудь нам улыбнется счастье, и, если богу будет угодно, мы все умрем, дети.

Все по порядку

Одиссей, хитроумнейший из мужей, чьи выдумки не раз выручали ахейцев, навлек на себя гнев Посейдона. Разгневанный бог гнался за героем по всей Аттике до самых Додеканесских островов. Как ни старался Одиссей достичь таких мест суши, где пути морские неведомы, Посейдон каждый раз выпускал на волю сильные ветры, которые толкали Одиссея обратно к берегу. Хуже того, бог вторгался в его сознание и внушал странные мысли, а те заставляли Одиссея снова и снова возвращаться к морю.

И вот герой снова там, откуда бежал. Рядом с ним море, прекрасное море, под ногами – морской песок, слева горы и справа вода. Здесь сыграет Одиссей свою последнюю игру. Ибо на сей раз морской бог решил, что слишком долго терпел он дерзкого смертного. Теперь он шутить не станет и прихлопнет Одиссея как муху.

Корабль Одиссея разбился у берегов Феакии. Сидит герой на пустынном морском берегу, внимает гулу прибоя, смотрит на сиреневую линию, где встречаются море и небо, и думает о смерти. Думает, жив он еще или уже умер.

И вот последний кадр. Одиссей выходит из моря. С тела его струится вода, голова опущена, волосы ниспадают на глаза и ветер треплет их. Грубоват, наверное, но Навсикая считает его прекрасным.

Видение в полдень на пустынном морском берегу. Навсикая и ее служанки замерли от удивления и смотрят на выходящего из моря голого человека.

– Где я? – спросил Одиссей.

– Это Феакия, – отвечала ему Навсикая.

О, боги, как она хороша!

«Смертельно хороша, – подумал Одиссей. – Хороша и смертоносна. Или я потерял чутье. Именно такие мне и нравятся».

И Одиссей раздраженно покачал головой. Еще один роман – только этого не хватало! И потом, разве ничего подобного с ним раньше не случалось? Разве вся жизнь его не случалась раньше? Не случалось все, что могло случиться?

Одиссей попытался вспомнить, что будет дальше, но не смог. Лишь неясные предчувствия мучили героя. Картины будущей жизни проносились перед его внутренним взором, как летучие мыши-альбиносы.

За спиной раздался какой-то звук. Хитроумнейший из мужей повернулся и замер. Дух его исполнился новой силы. Одиссей подумал, кем же он будет сегодня.

Смутно, сквозь туман прежней самоуглубленности пришло понимание – неизбежное и трезвое осознание своего положения.

И положение это требовало немедленной реакции.

Он не был… Нет, он был! Но чем? Необходимо найти нужное слово. Как трудно не знать, кто ты. Ничто не может быть хуже.

Женщина ударила по больному месту.

– Как твое имя, чужестранец? – спросила Навсикая.

– Ирвинг Спагетти, к вашим услугам, – немедленно ответил Одиссей.

Герой готов был язык себе откусить. Но от привычки лгать не так просто избавиться. Даже сейчас, говоря с этой милой, искренней девушкой, он не мог сказать правду. Глупо, конечно, хотя, может, оно и к лучшему.

И Одиссей опять подумал, что сама по себе игра не так и сложна. Вот только играть в нее снова и снова, не в силах вспомнить, что было в первый раз… Что же тогда случилось, в первый-то раз? Допустим, он правильно понимает условия игры, хотя вспомнить их все равно не может. Да, более или менее правильно…

Или это было во второй раз?

Навсикая. Все еще стоит тут и все так же хороша. И что он, интересно, должен с ней делать?