Старые добрые времена

– Надеюсь, инструкции вам понятны, – наставлял он своих подопечных. – Не следует, да и бессмысленно направлять оружие непосредственно друг на друга. Оно не выстрелит. Чтобы выиграть поединок, надо целиться в отражение противника в зеркале и стрелять только в него.

Зрители как зачарованные следили за действиями двух едва одетых мужчин, которые осторожно крались по сцене, глядя в зеркала, однако не обращали никакого внимания друг на друга. Это был странный, едва ли понятный кому-нибудь способ смертоубийства, но аудитория, воспитанная на кукольных представлениях Великого Театра Гиньоля, получала огромное удовольствие.

Дерринджер наконец поймал отражение противника в зеркале и выстрелил. Однако тот увернулся, прежде чем выстрел достиг цели. Движение, которое невольно сделал Дерринджер, выдало его местонахождение, угол зрения сдвинулся, и он увидел в зеркале не только противника, но и себя самого, став, таким образом, мишенью. То же наблюдал в своем зеркале соперник Дерринджера и, не теряя времени, выстрелил. Но Дерринджер уже изменил положение зеркала и, будучи человеком упорным, снова прицелился…

Однако лазерные пистолеты не выстрелили. Зеркала погасли. А МЦ поднес к глазам листок бумаги и прочел:

– Приносим свои извинения за то, что дуэль прекращается. Одному из ее участников необходимо удалиться за кулисы. Возможно, дуэлянты еще встретятся, но чуть позднее. А сейчас у нас начинаются состязания с полтергейстом…

Рабочий сцены уже дергал Дерринджера за рукав.

– Сюда, мистер Дерринджер, пожалуйста.

– Что это значит?

– Этот господин хочет с вами поговорить. – С этими словами, считая, что ему здесь делать больше нечего, рабочий поспешил по своим делам.

– Давайте пройдем в другое место, – предложил Атертон. – Там мы будем одни.

Глава 41

Дерринджер послушно следовал за Атертоном туда, где четыре коридора сходились в один, чтобы затем вновь разойтись. Они двигались по одному из них, ярко освещенному, с множеством дверей. Открыв одну из них, Атертон сказал:

– Входите, мистер Дерринджер. Здесь, в Арене, я не могу без своего кабинета.

Дерринджер вошел и сел на указанный ему стул. Доктор занял место за столом.

– Кто вы? – спросил его Дерринджер.

– Я врачеватель разума и тела. Доктор Оливер Атертон, к вашим услугам.

Окинув взглядом комнату, Дерринджер увидел на одной стене дипломы доктора от разных медицинских институтов. На другой – фотографии Фрейда, Юнга и еще кого-то третьего, кого он не знал.

– А это кто? – спросил он, не удержавшись.

– Игнац Зицивич.

– Никогда не слыхал о таком.

– Он очень известен, правда, лишь в своей области.

– А именно?

– Он великий представитель современной психиатрии искусственного разума.

Дерринджер внимательно изучал физиономию на портрете. Это было суровое лицо с короткой бородкой и пронизывающим взглядом.

– Вы психоаналитик Вишну? – спросил он Атертона.

– Угадали. Даю искусственные советы искусственной личности. Вишну, разумеется, выдающийся искусственный разум. Настоящий искусственный разум не может не иметь признаков того, что мы называем личностью. И здесь мы имеем дело с искусственной личностью. Хотя, пожалуй, излишне повторять слово «искусственный». Хотите что-нибудь выпить?

– Стакан воды, пожалуйста.

Атертон подошел к небольшому холодильнику и вынул графин с водой. Найдя на полке стакан, он наполнил его.

– Благодарю. – Дерринджер взял стакан. – Эта работа с голографическими зеркалами была довольно трудной.

– Представляю.

– Самое интересное, что я совсем не должен был здесь оказаться, – пояснил Дерринджер. – Я попал в Зону Развлечений лишь потому, что сопровождал одну молодую особу.

– Я так и понял, – ответил Атертон.

– Как вы об этом узнали? – удивился Дерринджер.

– Это моя работа. Я являюсь офицером-психологом по проблемам искусственного и естественного разума. Вполне логично, что я изучаю досье всех, кто прибывает в Зону. Но о вас я знал еще до того, как вы здесь очутились.

– Не думал, что на меня имеется досье.

– Это непременная формальность. Дело заводится на каждого, кто попадает в Зону Развлечений. Даже если это простой посыльный, птица или зверь.

– Я не знал.

– Полагаю, Инспектор, – заметил Атертон, – что по роду службы вам немало приходилось допрашивать задержанных.

Дерринджер кивнул.

– Я, в свою очередь, думаю, что как офицеру-психологу вам тоже приходится немало допрашивать.

– Что верно, то верно, – согласился Атертон. – Хотя в данном случае слово «допрашивать» несколько резковато.

– Зависит от последствий. Ведь допрос мало походит на непринужденную беседу.

– Ваша правда.

– В таком случае зачитайте мне мои права и проинформируйте, в чем я провинился, прежде чем мы продолжим наш разговор.

– Мой дорогой друг! – воскликнул Атертон. – Я просто перекинулся с вами парой слов, удовлетворяя свое любопытство. Это отнюдь не допрос. У меня на уме совсем другое.

– Так что же вам нужно?

– Мне интересно, не хотите ли вы встретиться с Вишну? Его дворец совсем недалеко от Зоны Развлечений.

– А что, если Вишну совсем не жаждет встречаться со мной? – настороженно возразил Дерринджер.