Старые долги

– Я? – растерялся Мамед и машинально поднёс ладонь к подбородку. – Собираюсь… отпустить… Отпускал уже, но она у меня растёт некрасиво! – нашёлся он.

– Борода настоящего джигита не может быть некрасива! – сурово произнёс гость, а Мамед с тоской подумал: «Почему я поддакиваю этому старому шакалу, вместо того чтобы послать его подальше? И отец – почему?»

– Ты придёшь на похороны Амира?

– Обязательно! – заверил Мамед. – А когда и где они состоятся?

Визитёр перевёл взгляд на Нияза, будто проверяя, что с его стороны возражений нет, и величественно произнёс:

– Вам позвонят.

Тут мать принесла кофе и сразу ушла. Арсланбек выпил чашечку, кивнул и откланялся. Едва за ним закрылась дверь, Мамед обратился к отцу:

– Папа, кто такой Амир?

– Твой троюродный брат, – вздохнул Нияз. – Он давно вместе с родителями уехал в Москву, я с ними даже не поддерживал связь. Да и до тех пор…

– Мы пойдём на похороны?

– А как же! Там вся родня соберётся!

– А кто этот человек… Арсланбек?

– Тоже наш родственник, мулла в одном из аулов.

Мамед вздохнул. Его не оставляло омерзительное ощущение, что всё уже решено кем-то – нет, не этим злосчастным муллой, он тоже не более чем исполнитель навязанной ему роли. Как может быть, что в российском городе почти открыто ведутся разговоры об убийстве русских, а возражать против них – дурной тон?!

Похороны Амира состоялись через два дня. Все родственники собрались на кладбище около шести часов утра. Мамед с изумлением уставился на людей с оружием. Причём если охотничьи ружья были чуть ли не обязательным атрибутом многих участников местных мероприятий, включая свадьбы и дни рождения, то на этот раз пришли десятки человек с автоматами. Казалось – это другой мир, незнакомый, зловещий, чуждый, при этом фантастически навязчивый. Душа у парня ушла в пятки, когда пятеро таких бойцов подошли к нему. Мысль «куда смотрит милиция?» забилась где-то на задворках мозга – и тотчас притихла, беззащитная и пристыженная.

– Так это ты – брат Амира? – сурово спросил крепыш лет тридцати.

– Троюродный, – прохрипел юноша, чувствуя, что в его положении правильнее всего кивать и поддакивать. Незнакомец критически осмотрел парня и произнёс:

– Где работаешь?

– В больнице. Санитаром. И учусь в университете. Заочно.

– На охоту ходишь?

– Нет… Мне зверей жалко.

– Что – и барана никогда не резал? – спросил крепыш с таким изумлением, словно Мамед сказал ему, что явился с другой планеты. Юноша молча замотал головой.

– Значит, сегодня твой первый раз! – усмехнулся собеседник, а Мамед умоляюще посмотрел на отца: в их семью мясо всегда поступало исключительно из магазина.

– Зачем это ему? – укоризненно обратился Нияз к крепышу.

– Почтенный Нияз, разве вы не хотите, чтобы сын ваш рос настоящим мужчиной?

Отец не сразу ответил:

– В первый раз это ни у кого не получается.

– Я ему помогу. Мамед, ты только ноги барану держи, а я всё сделаю.

Парень вопросительно посмотрел на отца, но тот отвернулся.

– Хорошо, уважаемый… Буду держать барану ноги, – пролепетал Мамед с таким чувством, будто резать собираются его самого. Тем временем, к собеседникам подошли ещё люди. Двух-трёх из них Мамед смутно помнил – кажется, встречались на каких-то семейных торжествах – а остальные и вовсе незнакомые. Началась церемония прощания с покойником. Мамед подходил к кому-то лепетал слова, отдалённо напоминающие утешение с сожалением, а в голове было одно: сегодня надо будет убивать барана… Лучше бы умереть самому…

Вскоре все расселись по машинам и отправились к дому покойника. Мамед понял, что приближается страшная минута. Дом оказался расположен невдалеке от небольшого леска, где было бы приятно просто погулять. Но никак не резать кого-то, пусть и барана.

Безутешные родственники покойника высыпали шумной гурьбой из машин, громко рассуждая о достоинствах Амира и подлости проклятых иноверцев. Разговор быстро перешёл на совершенно другие темы, как правило, вообще непонятные Мамеду. Почему-то вдруг принялись обсуждать особенности разных моделей автомата Калашникова…

В какой-то момент крепыш подошёл к Мамеду и молча подтолкнул его в сторону деревьев. Оказалось, что баран уже лежит там – связанный.

– Навались-ка на него покрепче! – деловито-озабоченно, как будто речь шла о починке автомобиля, произнёс палач. Мамед кивнул, подчинился, отворачиваясь в сторону и стараясь не дышать. Через секунду баран жалобно мекнул, а затем что-то горячее брызнуло парно на лицо…

– Вот и всё! – покровительственно сообщил убийца. – Теперь ты – настоящий мужчина! Молодец! Я по первому разу в обморок упал, мне тогда восемь лет было. Ха! Пойди к ручью, умойся.

Слова долетали до сознания Мамеда, будто откуда-то издалека. Сделав усилие, он поднялся. С трудом произнёс, не глядя вниз:

– Какой ручей? Где?

– Я отведу тебя, – заботливо пояснил крепыш. И действительно, взял за локоть и повёл вглубь рощицы. Там оказался родничок, переходивший в ручей. Нежно-прохладная влага привела Мамеда в чувство.

– Спасибо.

– В другой раз ты будешь резать, а я – держать! – покровительственно сообщил родственник.

– Я не смогу.