Старые долги

Первая мысль – это из милиции. Нет, не может быть так быстро, и скорее бы они позвонили. Взять – и посмотреть. Из Перми. От Ринаты Таировны. Какие-нибудь новости от Жени? Распечатать.

«Галочка, милая! Мне извещение пришло: Женечка погиб. В Афганистане».

Письмо выпадает из рук, весь мир вокруг белеет и сливается в одну точку. Не падать, быстро сесть в кресло…

– Галя, тебе плохо?

– Принесите воды, кто-нибудь! Аптечка здесь есть?

– У неё, наверное, солнечный удар!

Острый запах – нашатырный спирт. Мир возвращается.

– Галя, выпей воды!

– Спасибо…

Рука непослушна – взять стакан обеими. Глоток. Ещё. Всё вокруг успокаивается. Где письмо? Вон оно – лежит. Поднять немедленно. Может, показалось – ничего такого там нет? Нет – всё правда… Женечка, миленький, как же так? Мальчик мой хороший… Я дура… Он – настоящий мужчина, единственный любил меня со школы… И его больше нет. Только не надо здесь плакать. Подняться в номер – и всё только там…

– Галя, проводить тебя?

Это Алексей. Ну его подальше. Вчера уже проводил.

– Нет, спасибо, я сама.

Войти внутрь – и прилечь. Собраться с мыслями. Женечка, миленький… Лучше было бы отдаться ему перед уходом в армию, чем достаться какому-то скоту из номенклатуры…

Бедная Рината Таировна… Как это страшно – хоронить собственного ребёнка… Наверное, ничего хуже на свете нет.

Теперь будут хоронить Женечку – надо обязательно приехать. Значит, сейчас – первым делом позвонить Желтову, отпроситься. Где телефон? На тумбочке у кровати. Ой, не работает… Не страшно, ногами дойти нетрудно.

В коридоре никого. Желтов у себя? Постучать… Ну что – тишина? Нет, шаги.

– Галя, что с тобой? Почему ты так выглядишь?

Проверить причёску. Вроде в порядке.

– Как?

– На тебе лица нет!

Что же, пора сказать правду.

– Николай Григорьевич, мне срочно нужно ехать в Пермь.

– Что-нибудь случилось?

– Да.

Заглядывает в глаза, словно надеется там почесть. Ладно, тут скрывать нечего:

– У меня жених погиб. В Афганистане.

Желтов негромко вскрикивает, хватается за голову:

– Боже мой! Галочка!

– Так я могу уехать на пару дней?

– Да, конечно… Подожди…

У него руки трясутся, голова… Он словно постарел на несколько лет… Что за дело ему до гибели жениха одной из актрис?

– Галочка, мы поедем все вместе.

– Что???

– Всей группой. Конечно, кто захочет. Остальные пусть купаются в море и гуляют. План съёмок мы выполняем с опережением, и на несколько дней отлучиться можем.

Самый чёрный миг: вот она – дверь Ринаты Таировны. Надо позвонить, только рука никак не поднимается. Нет, это необходимо, сделать усилие. Нажать…

За дверью – слабый крик. Замок открывается… Дверь распахивается…

– Галочка, милая! Спасибо тебе большое, что приехала!

Рината Таировна в слезах, она будто постарела на двадцать лет… Надо сказать что-то, попытаться её утешить – но сил нет, слёзы подкатывают к горлу… Последним усилием – войти внутрь, толкнуть дверь назад, чтобы закрылась, вот теперь можно всё… Руки сами ложатся на плечи матери Женечки, а из глаз брызжут слёзы, не спрашивая разрешения. И весь мир утопает в солёной влаге горечи и страшной потери…

Этот июньский день выдался прохладным и дождливым, словно природа оплакивала Женю. На кладбище завывал ветер, подобный бездомной собаке, учуявшей смерть. Галя безмолвно смотрела, как опускается в могилу гроб юноши, который совсем недавно объяснился ей в любви. Простой, безыскусный гроб, на какой хватило денег у осиротевшей матери – от помощи Гали и её коллег по съёмочной группе женщина отказалась. Сейчас Рината Таировна стояла рядом с могилой – молчаливая, безжизненная. Галя – справа от неё, на полшага дальше от могилы. Вот и разобралась в своих чувствах к Женечке. Оказывается, именно его любила, причём с детства, только не понимала этого до сих пор. Потому и согласилась назваться его невестой, что душа этого просила. Невеста без места… Неужели его смерть понадобилась, чтобы невесте понять свою любовь?! Ветер не отвечает, только воет – не злобно, скорее печально и бессильно… Вот гроб уже внизу, в могиле – и Женечки нет… навсегда…

Галя тихо шагнула к матери, лишившейся сына, и мягко взяла её за руку. Рината Таировна нежно погладила ладонь девушки. Две женщины, лишившиеся самого близкого человека и старающиеся сдержать слёзы прилюдно…

Все, кто был на кладбище, молчали, стояли неподвижно, не обращая внимания на робкий дождик, похожий на слёзы. Сколько времени так прошло – час, два, больше? Наконец, Рината Таировна вздохнула, вытерла слёзы и обернулась к Гале:

– Пойдём, девочка моя. Ты одна у меня осталась.

Девушка бросила взгляд на свою мать – Надежда Николаевна стояла чуть поодаль, словно соблюдая ранг близости к павшему жениху дочери. Ещё дальше, метрах в пяти – съёмочная группа. Вся, кроме Виноградова. И он хотел было ехать в Пермь, но тогда никто бы не остался в Сочи, а это грозило неприятностями в случае неожиданной проверки из Москвы – и Желтов приказал своему помощнику побыть на рабочем месте, в случае чего – звонить.